Михаил Климов - Другая дверь

Ну, ещё один год прошёл и что?

Но этот сегодняшний рубеж был особенный, не сильно похожий на предыдущие. Как они встречали подобные праздники с Маринкиной матерью, он уже почти не помнил, наверное, как все, иначе бы осталось в памяти что-то, что отличало. А вот последние годы с Варварой Прохоров помнил очень хорошо.

Каждую осень она приходила к нему с дежурным вопросом – где и с кем он хочет встречать Новый год.

Каждый раз он отвечал одно и то же (остатки чувств к этой женщине всё ещё жили в нем тогда): «С тобой, дома…»

Думаю, что догадливый читатель уже понял, как потом проходили эти праздничные ночи…

Правильно, всегда за границей, всегда в ресторане, всегда посреди чужих людей…

Как же он ненавидел тогда и эти праздники, и эту заграницу, и этих…

Хотел написать «этих людей», но потом понял, что не прав, не было ненависти к ним, было вычерпывание последних капель человеческих чувств к жене, но это ведь не «люди», это – иное…

А в этот раз ждал он от жизни совсем другого.

Шанс найти Надежду у него был, правда, не очень большой, но был. А это означало совсем другое бытие, то, которого он раньше не знал и за свои шестьдесят даже не видел ни разу, не то, что не пробовал…

В дверь постучали, и на пороге показался Василий:

– Ваше превосходительство, – смущённо сказал он, – так вы что, праздник праздновать не будете?

– А в чём дело? – не понял наш герой, раздосадованный несколько тем, что прервали его такие приятные размышления.

– Так вы один в вагоне-то…

– И?

– Если я вам не нужен, – ещё более смущаясь, спросил Василий, – можно я во второй класс пойду, там наши, все, кто посвободней, собираются отметить… Вот сейчас Дрезден проедем, так пойду?

Он заискивающе смотрел в глаза Прохорову.

– Свет расскажи, как выключить… – сказал тот, что явно означало: «Проваливай». – И как включить потом, если что…

– Так это просто… – захлопотал Василий. – Вагон у нас старый, так что электричества нет. Вот тут у фонаря заслонку повернёте, он и погаснет… А если нужно зажечь – вот спички, вот сюда зажигать, а здесь – поворачивать, чтоб горело ровно… Так я пойду?

– Иди…

А Слава опять погрузился в воспоминания…

В приятные воспоминания…

Встреча с Надеждой давала надежду на иную жизнь…

Как она тогда смотрела, как легко приняла его условия о дате отъезда, как поняла его игру там, у Фаберже, как мужественно переживала, оставаясь до конца женственной, все невзгоды…

Вот такой и должна быть женщина, жена…

За окном вспыхнул свет, они прибыли на какую-то большую станцию, скорей всего – Дрезден, о котором упоминал Василий. Прохоров глянул в окно, мимо вагона пробежал какой-то железнодорожник, прошли две дамы, за которыми носильщик катил тележку с багажом, проковылял человек в каком-то немыслимом балахоне, напоминавшем не то крестьянский армяк, не то шубу Деда Мороза…

Опять тронулись…

Слава собрался перебрать в памяти события уходящего года, понять, с чем прощается, что ждёт, когда в дверь снова постучали:

– Так я пошёл, Ваше превосходительство? – спросил Василий с порога, не входя в купе.

Да чтоб тебя…

– Иди уже, ведь отпустил…

Проводник исчез, а с ним почему-то и новогодний настрой.

Как ни пыжился дальше наш герой, как ни пытался настроить свои мысли на элегический лад, как ни старался развязать мешок своей памяти, чтобы, доставая оттуда события, разложить их на аккуратнее кучки – ничего не получалось…

Тогда он плюнул, махнул рукой, перестал обращать внимание, а просто присел к окну и стал смотреть на мелькавшие в темноте дома и деревья. В детстве он очень любил, когда ехали в поезде, вот так смотреть. Бессмысленно, казалось бы, но почему-то так маняще…

Особенно увлекательно было увидеть какую-нибудь картинку, то, что в живописи называют «жанр», а не «пейзаж», придумать к ней продолжение или представить, что было до того, как она появилась перед глазами.

Потом с возрастом, эта тяга прошла, чужая жизнь стала меньше (да почти совсем не) интересовать Прохорова, смотрение через окно стало просто способом провести время, отмечая километровые столбы. Но вот сейчас почему-то вспомнилась старая привычка.

Он не знал, сколько прошло времени в таких размышлениях, но вдруг подумал, что немало и праздник, похоже, уже на носу…

Понять, который теперь час, было неясно как. Идти за Василием в другой вагон – глупо, своих часов – нет в природе…

«Как же неудобно без телефона, в котором, оказывается столько полезных и незаменимых функций…»