Вирджиния Эндрюс - Сквозь тернии

Он гладил ее, вытирал ей слезы, бегущие по щекам.

Потом приблизил свои губы к ее губам. Поцелуй их длился без конца; я стоял, затаив дыхание.

— Бабушка умерла. Фоксворт Холл сгорел дотла. Фоксворт? Что такое Фоксворт Холл?

— Нет, Крис. Не верю. Я только что слышала, как она взбиралась по лестнице. А как она может взойти по лестнице, если она боится высоты?

— Ты что, спала здесь, и тебе приснилось?

Я поежился: о чем они, черт возьми? Какая бабушка?

— Да, — проговорила она, целуя его. — Наверное, я приняла душ, легла на патио, и мне приснился дурной сон. Я даже не помню, как я здесь очутилась. Я не понимаю, как я пришла сюда, отчего я начала танцевать; я иногда ощущаю, что я — это она, и тогда я ненавижу сама себя!

— Нет, ты — не она, и мама далеко теперь, она никогда не сможет вмешаться в нашу жизнь. Виргиния отсюда в тысячах километров, и все, что было — прошло. Спроси сама себя: если мы выжили в худшие времена, неужели мы сдадимся и не переживем лучшее?

Мне хотелось то уйти, то остаться, я ничего не понимал. Я видел своих родителей со стороны, как чужих людей, юных, несовершенных, несильных, какими я себе их не представлял.

— Поцелуй меня, — пробормотала мама. — Прогони эти призраки. Скажи, что любишь меня и что будешь любить всегда, что бы я ни сделала.

Он охотно исполнил все ее желания. А потом, успокоенная, она попросила его потанцевать с ней. Она снова поставила пластинку, и полилась музыка.

Я видел, как неловко он делал балетные па, которые были столь знакомы для меня. У него не хватало грации, чтобы вести такую партнершу, как моя мама. Мне было неудобно за него. Она поставила другую пластинку, танцевальную мелодию. Теперь папа чувствовал себя увереннее. Прижавшись щека к щеке, они скользили по чердаку.

— Мне так не хватает тех бумажных цветов, которые мы видели, просыпаясь, — проговорила она.

— А помнишь, как внизу под лестницей близнецы смотрели маленький черно-белый телевизор… — с закрытыми глазами проговорил он. — Тебе было в то время только четырнадцать, и, к своему стыду, я уже тогда любил тебя.

К стыду? Почему?

Он не мог знать ее, когда ей было четырнадцать. Я нахмурился, стараясь припомнить, когда они встретились. После того, как родители мамы погибли в автомобильной катастрофе, мама с сестрой Кэрри убежали из дома на автобусе. Они поехали на юг, и одна добрая чернокожая женщина по имени Хенни взяла их домой, к своему хозяину доктору Полу Шеффилду, который благородно принял двух девочек. Мама там продолжила заниматься балетом и там же встретилась с Джулианом Маркетом — моим отцом. Я родился вскоре после его гибели. Тогда мама вышла замуж за дядю Пола. Он — отец Барта. Уже потом, много лет спустя, она вышла замуж за приехавшего туда Криса, младшего брата Пола. Значит, откуда ему было знать маму, когда ей было четырнадцать? Неужели они станут врать нам?

Танец закончился, а спор возобновился:

— Я хочу чтобы ты торжественно пообещала мне, что никогда, никогда, не дай Бог, не станешь прятать Джори с Бартом на чердаке, даже если завтра я умру, и ты решишь выйти замуж немедленно.

Мама отпрянула от него и подняла гордо голову:

— Неужели ты такого обо мне мнения? Да будь ты проклят, если ты думаешь, что я настолько похожа на нее! Да, может быть, я и составила кровати сама. Может быть, я собрала эту корзинку с едой. Но неужели я могла подумать… неужели ты… Крис, ты же знаешь, что я никогда этого не сделаю!

Что, что не сделаю?

Но он заставил ее поклясться. Ее глаза гневно сверкали, но она повторила за ним все слова клятвы.

Я был зол на папу, я думал о нем лучше. Он должен бы знать, что мама не станет скрывать своих детей. Она любит нас.

Папа схватил корзинку с едой и выбросил ее через окно. Посмотрел, как она упала, и обернулся к маме:

— Может быть, мы умножаем грехи наших родителей, живя вместе. Может быть, Джори и Барту будет неприятно узнать правду. Но тогда не шепчи мне ночью о том, чтобы взять еще одного ребенка, не склоняй меня к этому! Мы совершили грех, и не надо вовлекать еще одну душу в него! Разве ты не понимаешь, что, поставив здесь эти кровати, ты уже бессознательно распланировала, как будешь действовать, когда наш секрет откроется?

— Нет, — умоляюще протянула она к нему руки. — Я не хотела…

— Ты должна была подразумевать это! Не важно что случится с нами, но мы не должны, или ты не должна, спасая себя, губить своих детей!

— Да я тебя ненавижу за одну мысль о том, что я могу быть такой!