Вирджиния Эндрюс - Сквозь тернии

Теперь при свете, падающем на него снизу от фонаря, он выглядел, как мертвец, только что откопанный из могилы. Ему нельзя доверять: как бы он не закрыл ту дверь позади меня, а то я никогда не пролезу через кошачью щель.

— Нет. Теперь иди ты первый, — приказал я, как бы сделал Малькольм, твердо и резко.

Некоторое время он стоял неподвижно. Может быть, он думал, что это я захлопну за ним дверь? Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и пошел вперед. Он положил фонарь на одну из бочек и стал отпихивать другие. В конце концов они поддались. Послышался ужасный запах. Я зажал нос и пристально посмотрел в темноту. Сначала я ничего не видел, но потом Джон Эмос поднял фонарь, и я увидел две женские фигуры. Ах, как жалко было глядеть на маму, простертую на бетонном мокром полу! Ее голова лежала на бабушкиных коленях.

Обе подняли руки, чтобы защитить глаза от яркого света, но я едва мог видеть их лица: так темно и пыльно было вокруг.

— Кто это? — слабо проговорила мама. — Крис, это ты? Ты нашел нас?

Разве она ослепла? Как она могла принять Джона за папу? А раз она ослепла или помешалась, разве это не достаточное искупление вины для Бога?

Тут заговорила бабушка:

— Джон, я знаю, что это ты. Выпусти нас отсюда сию же минуту. Слышишь меня: я приказываю тебе выпустить нас.

Джон Эмос засмеялся.

Я не знал, как поступить, но в тот же миг в меня вновь вселился Малькольм:

— Отдай мне ключ, Джон Эмос, — сурово приказал я. — Поднимайся наверх, дай мне хлеб и воду для пленниц.

Удивительно, но он повиновался. Может, он и в самом деле думал, что я такой же могущественный, как Малькольм? Я следил за ним взглядом, пока он исчез из виду, а потом побежал закрыть дверь, пока он не вернулся.

Чувствуя себя и в самом деле Малькольмом, я пролез на коленях в узкий лаз, толкая перед собой серебряный поднос с половинкой булки, придерживая серебряный кувшин с водой. Мне вовсе не показалось странным, что пленников кормят с серебряного подноса, потому что бабушка все в своем доме обставляла таким образом: элегантно.

Высокая дверь теперь была закрыта. Вокруг были полки с запыленными винными бутылками. Я подполз на животе под нижнюю полку и открыл маленькую дверцу для котенка.

— Вода и хлеб, — грубым низким голосом сообщил я и быстро втолкнул вовнутрь поднос.

Я поскорее захлопнул дверцу и привалил ее кирпичом, чтобы они не смогли заметить меня, если толкнут ее. Сам остался послушать, что они будут говорить. Я слышал, как мама стонала, бредила и звала в бреду Криса. Потом она стала говорить такое, что я вовсе изумился:

— Мама, куда ушла мама, Крис? Она так давно навещала нас, с тех пор прошли месяцы и месяцы, а близнецы совсем не подросли…

— Кэти, Кэти, несчастная моя крошка, перестань думать о прошлом, — проговорила бабушка. — Держись, ты должна беречь свои силы. Поешь и попей. Крис придет и спасет нас обеих.

— …Кори, перестань играть одну и ту же мелодию. Мне она так надоела. Отчего это у тебя всегда такие грустные песни? Ночь пройдет, наступит день. Крис, скажи Кори, что скоро будет день.

Я услышал чьи-то рыдания. Бабушка?

— О, бог мой! — застонала она. — Неужели это конец? Неужели у меня никогда ничего не получится? Боже мой, помоги мне, помоги мне хоть на этот раз…

Она начала громко молиться. Она просила Бога, чтобы моя мама выздоровела, чтобы сын пришел и спас их, пока не поздно… Она молилась снова и снова, а мама все время о чем-то спрашивала, как сумасшедшая…

Я слушал и слушал… Ноги мои затекли, я чувствовал себя постаревшим и больным, как будто я сам уже заперт там вместе с ними, и я тоже сумасшедший, голодный, умирающий…

— Надо идти, — прошептал я сам себе. — Не нравится мне здесь…

Дома никого не было, было темно и пусто. Теперь можно было спокойно забраться в холодильник и что-нибудь стянуть. Я только-только приступил ко второму куску ветчины, как Мадам Мариша, открывшая дверь гаража, появилась на кухне.

— Добрый вечер, Барт, — сказала она. — Где отец и Джори?

Я пожал плечами. И в самом деле, откуда мне знать? Мне никогда ничего не сообщают. Отчего это они ушли и оставили Синди одну, со мной? Потом из другой комнаты раздался голос Эммы.

— Здравствуйте, Мадам Мариша. Доктор Шеффилд сказал мне, что вы должны приехать. Сожалею, что все так получилось. Но когда я узнала, что Кэти пропала, я тоже не могла не приехать. Надо немедленно начать поиски: она была так больна и даже с температурой, что мне, конечно, не следовало уезжать и оставлять ее одну.