Вирджиния Эндрюс - Сквозь тернии

— Я устала. Уходите, — прошептала сгорбленная фигура в черном, стоя посередине комнаты. Но ловушка уже захлопнулась.

— Ты! — закричала мама. — Надо было мне раньше догадаться! Ни у кого больше нет такой нитки жемчуга с застежкой в виде бриллиантовой бабочки! Конечно, ты устала! Ты больна! Ты не можешь быть не больна! Я теперь все понимаю. Как ты осмелилась снова войти в мою жизнь! После всего, что ты сделала, ты еще приходишь, чтобы нанести больший вред! Ненавижу тебя. Ненавижу за все, что ты сделала, но я никогда не думала, что у меня будет шанс отплатить тебе тем же. То, что я отобрала у тебя Барта — это была не месть. Теперь у меня есть шанс действительно отомстить.

Освободившись от Синди, она рванулась вперед и вцепилась в бабушку. Та пыталась отбиваться, но мама была сильнее. Затаив дыхание, я с интересом следил за поединком.

Бабушка, очевидно, была растеряна и не знала, что делать. Но тут вмешалась Синди: она испустила вопль страха и расплакалась.

— Мама, пойдем домой, — уговаривала она сквозь плач.

Открылась дверь, и в комнату, шаркая, вошел Джон Эмос, И, пока мама изготовилась к новой атаке, Джон Эмос положил свою костлявую руку на плечо бабушки. Никогда раньше я не видел, чтобы он прикасался к ней.

— Миссис Шеффилд, — обратился он к маме, — вас милостиво приняли в этом доме, а теперь вы ведете себя непорядочно по отношению к моей жене, которая плохо себя чувствует вот уже несколько лет. Я — Джон Эмос Джексон, а это моя жена, миссис Джексон.

Потрясенная, мама уставилась на него.

— Джон Эмос Джексон, — повторила она медленно, осмысливая это имя. — Я раньше это где-то слышала. Ну, правильно, только вчера я перечитывала свою рукопись и думала, как бы изменить это имя. Вы и есть тот Джон Эмос Джексон, который был дворецким в Фок-сворт Холле! Я помню вашу лысину, и как она сияла под канделябрами. — Она быстро обернулась: я было думал, чтобы взять Синди за руку, но она быстро сдернула вуаль с лица бабушки.

— Мама! Я должна была догадаться, что ты будешь преследовать меня. С момента, как я переступила порог этого дома, я предчувствовала твое присутствие, чувствовала запах твоих духов, твою обстановку. Тебе хватило ума накинуть черное на лицо и тело, и не хватило ума снять свои перстни. Тупица, ты всегда была такая тупица! Или это невменяемость, или твое слабоумие? Неужели я смогу забыть твои духи, твои перстни?

И она засмеялась, дико и истерически, как-то поворачиваясь вокруг Джона Эмоса, который старался поймать ее, чтобы предупредить новое нападение, но он был неуклюж и неудачлив.

Взгляните только на нее — она танцует! Она кружилась вокруг бабушки, временами выбрасывая руку, чтобы шлепнуть бабушку, а временами выбрасывая в стороны ноги, выкрикивая:

— Мне следовало бы знать, что это ты. С тех самых пор, как ты переехала сюда, Барт сошел с ума. Почему ты не можешь оставить нас в покое? Ты специально приехала сюда, чтобы разрушить то счастье, которое мы с таким трудом построили с Крисом для себя. Впервые за много лет мы были счастливы. Но ты приехала и разрушила наше счастье. Ты разрушила еще и психику Барта, и настолько, что теперь придется поместить его в лечебное учреждение, как тебя когда-то. Как я тебя ненавижу! Как я ненавижу тебя за все это: Кори, Кэрри, а теперь Барт — будет ли конец счету твоих жертв?

Ловко выбросив вперед ногу, она подбила бабушку под колени — та упала на пол, как груда черного тряпья, и мама в момент была на ней. Она прижала ее к полу и сорвала с шеи жемчужные бусы с застежкой из бриллианта. Со страшной силой мама рванула уже похищенные у бабушки бусы, а жемчужины неслышно рассыпались по восточному ковру.

Джон Эмос грубо схватил маму и поднял ее на ноги. Он держал ее и тряс:

— Сейчас же соберите жемчуг, миссис Шеффилд, — злобным, сильным голосом приказал он, и я удивился, откуда при его дряхлости у него такой голос.

Он поразил меня жестокостью, которая была в его лице, когда он держал маму. Джори бы бросился на него и защитил маму. Но я — я не знал, что делать. Ведь Бог должен покарать маму за грехи, а если я стану ее спасать, что тогда Бог сделает со мной? К тому же Джори больше меня. Папа часто говорил, что все, что ни делается — все к лучшему; так что так и должно было случиться. Но все же я чувствовал себя глубоко несчастным.

Мама, похоже, не нуждалась в моей помощи. Она резко двинула головой, и искусственная челюсть Джона хряснула. Я ясно слышал этот звук. А мама уже была вне досягаемости. Джон с яростью бросился на нее. Он готов был убить ее, он сам стал ангелом мести!