Добрица Чосич - Время смерти

Отвергнув предложение Германии о капитуляции и решившись на огромные жертвы, Сербия получила право на свое место в послевоенной Европе. Такое понимание событий, несомненно близкое автору, высказывает Вукашин Катич: «…свою судьбу мы делаем частью судьбы мира. Это самое большее, что мы можем. И самое трудное, что должны сделать».

Сербия, превращенная в огромное поле битвы, в изображении Д. Чосича становится гневным обличением войны вообще. Роман «Время смерти» имеет мощное антивоенное, антимилитаристское звучание. Д. Чосич показал войну такой, какой она была: окоченевшие, раздетые трупы солдат в окопах, разоренные, брошенные деревни, неубранные поля, разбитые дороги, по которым отступает армия и вместе с ней уходит от оккупантов население. Писатель находит точные, запоминающиеся детали в этой картине народного бедствия: черные флажки, по обычаю вывешенные на домах, где есть погибшие; свечи, зажженные учителем в сельской школе по убитым ученикам, и школьная доска, сверху донизу исписанная именами погибших; бой барабана, созывающий крестьян услышать имена убитых и списки новых рекрутов. Все эти факты, взятые из реальной жизни, становятся образами-символами военного бедствия. Остается в памяти эпизод бессмысленного жестокого уничтожения стреноженных лошадей. Гибель беззащитного коня, преданного друга человека, — образ, имеющий свою историю в гуманистической культуре. Этот эпизод вызывает непосредственные ассоциации с известнейшими произведениями европейского искусства, обличающими жестокость и бессмысленность войны. «Война — всегда несчастье», — говорит один из персонажей романа, и эти простые слова, вытекающие из всего описанного в книге, относятся не только к прошлому, они звучат тревожным предостережением.

Постоянное биение мысли, прежде всего мысли о будущем Сербии, оживляет созданную Д. Чосичем картину народного бедствия, которая без этого могла бы стать трагически безысходной.

Размах повествования, охватывающего все сферы жизни, значительность привлеченного исторического материала, постановка вопросов общенационального и даже эпохального масштаба, казалось бы, не могут оставить места для интереса к человеку, к личности. Но это не так. Правда о жизни человека и народа, по мнению Чосича, заключена не только в фактах и событиях, но в желаниях, чувствах и стремлениях людей. Для него всегда самым важным остается человек, его отношения со своим временем. Полемически заостряя эту мысль, писатель говорил: «… Знание о человеке всегда важнее, чем знание об эпохе, обществе, условиях. Шекспир и Толстой — величайшие писатели-историки именно потому, что они больше других знали о человеке, и знали о нем самое существенное». На историческом переломе, изображенном Д. Чосичем, действительность Сербии открывается во всей своей многозначности через отношения людей к трагедии страны и вообще к миру. Писатель как бы зондирует историю через индивидуальное сознание, чтобы выяснить то, что представляется ему наиболее существенным, — ее человеческое содержание.

Вопрос: что может человек? — встает и тогда, когда Д. Чосич развертывает широкие картины народного бедствия, и тогда, когда писатель концентрирует внимание на отдельных людях — полководцах и политиках, солдатах, крестьянах, медицинских сестрах. На примере судеб своих героев Д. Чосич показал, что во все времена велика ответственность человека. Найти в себе силы воспротивиться злу, смерти, когда это зло приобретает катастрофические размеры, — нелегкая духовная задача, и каждый человек решает ее самостоятельно. А из индивидуальных решений, состояний души, мыслей, поступков, как из атомов, складывается целое — возможность выстоять во «времени смерти», и не просто выстоять, но сохранить способность жить и стремление созидать.

Эпический размах «Времени смерти», прямое и непосредственное введение в роман сложнейших исторических процессов дают основание говорить о связи этого романа с мировой эпической традицией. Югославские критики, писавшие о романе, отмечали его близость к русской классике, и прежде всего к роману «Война и мир» Л. Толстого.

Упоминание «Войны и мира», героев Толстого — для русского читателя это не может остаться незамеченным — нередко встречается в романе Д. Чосича. Герои Д. Чосича в разной связи и по-разному вспоминают «Войну и мир». Сопоставления с Отечественной войной России 1812 года сербской военной ситуации многое открывают в мироощущении человека времени, о котором пишет Д. Чосич. Эти ассоциации свидетельствуют и о том, как глубоко вошло в сознание сербов произведение русской литературы, как велико культурное родство двух народов.