Мария Хайнц - Перфекционистка в офисе

— Поднимайся! Нам нельзя спать, — слышу голос Леши.

Он хватает мою руку и пытается оттащить подальше от воды, но падает, обессиленный.

— Подожди! — шепчу я. — Я сейчас немного отдохну и пойду сама.

— Нельзя отдыхать. Можно потерять сознание и больше не очнуться. Нужно вставать. Вспомни любимый фильм!

Перед моими глазами предстает заиндевевшее погружающееся в глубины ледяного океана лицо Леонардо ди Каприо. Тут же со стоном переворачиваюсь на живот и встаю на четвереньки.

— Знаешь, я уверена, что это просто сон, — шепчу Лёше. — Мне такие часто снятся… Нужно просто закрыть глаза, а потом мы проснемся…

Так и делаю, как вдруг чувствую обжигающую острую боль на щеке, будто к ней горящий факел приложили.

— Что ты делаешь? — кричу не него. — Зачем ты бьешь меня?

— Тебе больно?

— Да, черт побери! — держусь за горящую щеку.

— Тебе когда-нибудь было больно во сне?

— Нет… — растерянно шепчу. — Не было…

Щиплю себя за руки, за ноги, но не просыпаюсь, а снова и снова чувствую боль. Это не сон. Боже! Мы одни на необитаемом острове, без одежды, без всего! Мы потерпели кораблекрушение! У нас есть телефоны, но они не принимают сигнал. Нет огня и одежды, только два тусклых фонарика и спасательные жилеты.

— Мне ужасно холодно, — пытаюсь прижаться к нему, но жилет мешает.

— Нам нужно продержаться, пока не придет помощь. Лёня сказал, что подал сигнал. У вахтенного всегда должна быть при себе рация. Нужно укрыться от ветра. Нас скоро найдут. Огонь наверняка кто-нибудь заметил. Здесь много яхт. И взрыв кто-нибудь слышал. Нас спасут. Нужно продержаться всего пару часов.

Мы находим большой куст. Лёша обрывает несколько веток кустарников и складывает так, чтобы мы могли сидеть, не страдая от ветра.

— Главное — не спать. Нам нельзя спать, — повторяет он, как заклинание. — Мы будем говорить.

— О чем? — спрашиваю я. На меня наваливается такая усталость, что голова падает ему на плечо. Кажется, что я на несколько секунд теряю сознание или засыпаю.

— Куда? — он приподнимает плечо и резко его опускает так, что я тут же прихожу в себя, — давай рассказывать анекдоты.

— Я не знаю анекдотов. Хотела на работе ввести паузу смеха, но не успела. Ах, сколько всего я еще не успела!!!

— Ничего, жизнь еще длинная. Главное, не забыть, что мы не успели, и когда вернемся, все осуществить. А пока расскажем друг другу самое смешное из того, что было с нами в жизни, раз уж анекдотов не помним.

— Прости, мне сейчас как-то не до смеха. Знаешь, я в воде такой шок испытала, когда ты на секунду пропал из виду, что у меня теперь эти мысли из головы не выходят.

— Расскажи о них, — он обнимает меня.

— Да, — крепче прижимаюсь к нему, чтобы хотя бы одна сторона ноги соприкасалась с его. От этого становится чуть теплее. — Еще месяц назад я хотела, чтобы моя жизнь была похожа на фильм: острые ощущения, сумасшедшая любовь, необычное приключение! Теперь наша яхта сгорела. Где другие ребята, мы не знаем. Мы с тобой спаслись, но возможно, замерзнем на этом проклятом острове. Так вот я сегодня поняла, что мне такой голливудской жизни не нужно. Я хочу совсем другого: вернуться в Москву, в наше уютное гнездышко, которое мы вместе обустроили, лечь с тобой на наш потертый диванчик и просто быть вместе: в тепле, уюте, спокойствии. Мы будем говорить… Неважно о чем. Просто болтать и ощущать, что мы есть друг у друга, и с нами все в порядке. А утром пойдем на работу, которую выбрали сами и до которой доросли собственными стараниями и усилиями. И знаешь, на этот раз я не побегу, сломя голову. Я выйду на десять минут пораньше и буду смаковать каждый шаг: по Москве, по метро, по тропинке до банка, по лестнице до нашего третьего этажа, по кабинету. Как я могла? Жить в одном из красивейших городов мира и перестать замечать его красоту! Каждый день ездить на метро, которое можно отнести к чуду света, и видеть лишь серые лица пассажиров и кричащие заголовки желтой прессы? Жить с одним из самых понимающих мужчин на свете, и перестать ценить его качества? А работа? Да у меня самая лучшая работа! Только в сказках все живут долго и счастливо. А в обычной жизни всегда есть проблемы, есть огорчения, но это нестрашно, потому они есть проявление жизни! Она неидеальна, но зато она наша. Если мы ее сделали такой, значит в этом есть смысл!

— Да, он есть. Согрелась? — он светит фонариком на меня.

Я вдруг осознаю, что зубы мои больше не стучат друг о друга, а внутри так тепло, будто стакан глинтвейна выпила. Когда вернемся, сделаю нам глинтвейн. Давно его не пила. А еще хочу попробовать его на какой-нибудь европейской рождественской ярмарке, где украшенные сотней неоновых лент карусели и маленькие домики со всякой всячиной.