Денис Драгунский - Вид с метромоста (сборник)

– Тогда сделай, чтоб мы остались еще дня на три, – сказала Ася.

Это оказалось не так просто.

Но Рома договорился в дирекции – конец восьмидесятых, времена еще советские, обо всем надо было суметь договориться . Дали полулюкс, почти вдвое дороже, и еще приплатить сверху. Денег хватило едва-едва. После обеда Рома перетащил сумки в номер с лишним диваном и двумя креслами – вот и весь полулюкс.

Рома был счастлив. Во-первых, Ася сама захотела остаться. А главное, он гордился, что может всего добиться для своей женщины. Ася это оценит. Они встречались уже давно, но никак не могли решить, что делать дальше. Они в пансионат поехали, чтоб получше познакомиться и что-то понять. Это Ася сказала, это была ее идея.

Слава богу, в полулюксе была большая кровать, а то в прежнем номере были две сдвинутые койки с жесткими краями.

Вечером Рома первым пошел в душ и ждал Асю уже под одеялом. Она долго возилась в ванной и в прихожей, а потом зашла в комнату совсем одетая, с сумкой.

– Я, конечно, сволочь, – сказала она. – Но я хочу домой.

Рома вздохнул. Он привык к Асиным закидонам.

– Н-да, – сказал он и сел в кровати. – Однако. Я устал, между прочим.

– А ты оставайся, – сказала она. – Ты мне совсем разонравился. Бегал, суетился, весь перепуганный, а потом такой довольный. Как будто не полулюкс выцарапал, а замок в Шотландии купил. Ну, прости, не обращай внимания. Я просто такая гадина. Я пошла.

– Погоди, – сказал Рома. – Время полдвенадцатого. Автобуса нет, такси не поймаешь. Ложись давай.

– Только ты не будешь ко мне прикасаться.

– Здесь два одеяла, – пробурчал Рома.

– Лучше я лягу на диване, – сказала она.

Утром она вышла из душа полуодетая и сказала:

– А я думала, ты меня изобьешь и отдерешь.

– А то давай, попробую! – Рома возмущенно приподнялся в постели.

– Не надо, – засмеялась она. – У тебя не получится.

Растопырила ноги, подтягивая трусики. Прыгнула в брюки, надела свитер.

Через пятнадцать лет Рома узнал через общих знакомых, что Ася живет одна, болеет, зарабатывает мало. Не утерпел и позвонил. Тем более что он недавно развелся. «Можно заехать?» – «Конечно, давай».

Когда она открыла ему дверь, когда он увидел эту пожухшую, располневшую тетку, у него дыхание перехватило и слезы полились из глаз. Он прямо в прихожей обнял ее, поцеловал ее губы, щеки, глаза, руки, плечи и сказал:

– Ася, я не могу без тебя жить. Выходи за меня замуж. Пожалуйста.

Она спросила:

– А ты не будешь мне мстить?

Он сел на табурет и думал целую минуту. Потом сказал:

– Буду.

На том и расстались.

Мой приятель, художник Сева Шатурин, вроде собрался еще раз жениться, после двух браков и примерно десяти лет холостой жизни.

Его новая избранница оказалась, как бы это выразится… Но нет! Нет, я не имею никакого права делать замечания и задавать неприятные вопросы.

Однако один вопрос я всё-таки задал.

Вопрос очевидно глупый. Но очень традиционный.

– Послушай, – спросил я его. – Ты ее любишь?

– Ну, ты прямо как моя покойная мамочка! – вдруг завопил Сева. – Ну просто нет моих сил!

– Ага, – сказал я.

– Ничего не «ага»! – сказал он. – Да и вообще, при чем тут?…

– По-моему, очень даже при чем, – сказал я.

– Иди ты! – сказал Сева. – Ты хоть понимаешь, о чем ты спрашиваешь?

– Мне кажется, да, – сказал я.

– А мне кажется, нет, – сказал он. – Вот мама меня спрашивала всякий раз, когда у меня на стороне баба появлялась…

– А ты что, маме сразу докладывал?

– Она сразу догадывалась. И вообще я ее очень любил, доверял ей как никому. Значит, только я себе кого-то заведу, она тут же: «А ты ее любишь?» Люблю, конечно, а иначе зачем затеваться. «А Светочку, значит, больше не любишь? Совсем разлюбил?» Тьфу! Конечно, нет. Я их по-разному люблю. Любовь-увлечение, любовь-новизна, любовь-страсть, если вам угодно. И любовь-привязанность, любовь-благодарность, любовь-нежность. А когда я где-нибудь на отдыхе заведу трехдневный романчик, я ведь тоже этой девочке скажу: «Я тебя люблю». И это не будет враньем: тоже любовь. Любовь-желание. Любовь-приключение. Почему нет? Но мама не понимала. Сердилась. Говорила: «Любовь бывает одна!» Я говорю: но позволь, я еще и тебя люблю! И бабушку Машу! И сестру Лизу! Я еще родину люблю, вот! И Анну Ахматову!

– Хорошо, что все в женском роде, – сказал я.

– Не только, не только, – засмеялся Сева. – Еще я люблю своего отца. Вернее, любил, когда он был жив, и сейчас помню это чувство. А также Сезанна. Еще тебя люблю, хоть ты ханжа и моралист! А вот ты меня любишь?