Денис Драгунский - Вид с метромоста (сборник)

Вот в этот раз. За два дня до того я почему-то с непонятным волнением вспомнил «Песнь о Вещем Олеге». Читал про себя наизусть, оказалось, что почти всё помню. Что забыл, взял книгу и подучил.

Потом полез смотреть первоисточники. Подивился красоте этой истории в Ипатьевской летописи (то есть в «Повести Временных Лет»). Приготовил кусочек текста – закавыченные фразы перевел в прямую речь. И вдруг мне пришла в голову эта история. Я ее быстро записал, она заняла примерно четыре тысячи пятьсот или даже больше знаков. Вывесил в своем блоге древнерусский текст и стал сокращать вот этот рассказ.

Там было много всякого.

Что Олег кого-то из своих любовниц заставил (в смысле уговорил, уломал) сделать аборт, и Таня это знала (одна из причин ее «исчезновения»).

Что ему снилось не только про электричество, но и сын-хулиган, дочь-наркоманка.

Что Олег был Таниным начальником, да и сейчас в полнейшем порядке, хоть и одинокий.

Что в автобусе он едет и видит бедно одетых Таниных родственников, и ему неловко, что у него дорогое зимнее пальто из тонкого драпа на меховой подстежке и красивые темно-вишневые сапоги.

Что в морге, когда закрывали гроб, он мельком, на секунду увидел желто-серое лицо девочки.

Что Таня его познакомила с мужем.

Что на кладбище он в ответ на Танино «нет» бросился к гробу и пытался сам его открыть, но его оттащили землекопы.

Но всё это оказалось лишним и было вытерто.

И вот получилось то, что вы читаете.

Мой приятель, художник Сева Шатурин, рассказывал:

«Была у нас на курсе одна девочка. Красивая, но несчастная.

Это я потом понял, что несчастная. А так она была ой-ой-ой. Смотри – очень красивая, без дураков, шесть-ноль, люди оборачиваются. Способная в смысле профессии. И еще внучка знаменитого скульптора. И дочка художника, тоже известного, ныне покойного. Упакованная. Квартира на Масловке. Дача, естественно. Ну, не у нее, а у мамаши, но всё равно, она же там живет, она же наследница. Вот она куда-нибудь заходит, и прямо видно, какая она непростая, и все прямо ахают».

– Ларка Шерман, что ли? – спросил я.

– А ты ее знаешь? – он на меня подозрительно посмотрел. – А…

– Бэ, – сказал я. – Я ее пару раз видел, мельком. Почему она несчастная? По-моему, жутко самодовольная. Такая вся, сияющая.

Сева Шатурин махнул рукой и продолжал:

«Потому несчастная, что хотела хорошо выйти замуж. Что такое для нормальной девочки хорошо выйти замуж? Чтоб был хороший перспективный парень. А если он уже чего-то достиг, то вообще.

Но ей-то этого мало было. Она ведь сама была ой-ой-ой. Ей надо было супер. Вот она и крутила – то внук члена Политбюро, то советник немецкого посольства, то замминистра иностранных дел. Внук оказался алкаш, она сама с ним развелась через годик. Немец – педик, она это только в койке узнала. А замминистра в последний момент отказался разводиться со своей женой. Хотя обещал. Хотя у нее полтора года на него ушло. Потом вцепилась в Петьку Софронова. Ну, тот ее просто бил. Я, говорит, гений, меня на Сотбис за полмиллиона продают, а у тебя ногти на ногах некрасивые! Два года прожили. Потом он ушел к Лиззи Майерс. Слава богу, детей не было».

– Откуда такие подробности? – спросил я.

– Она сама рассказала. Мы случайно в театре встретились, – сказал он.

«Пошли ко мне. Выпили. Она только что с Петькой рассталась. Вся на нервах. Всё мне выложила. Но не плакала. Вот так, строго и мужественно, как товарищу. А потом… ну, понятно, в общем.

В общем, утром просыпаюсь, а рядом Ларка Шерман. Фантастика. Мог ли я пять лет назад такое вообразить? Когда в коридоре смотрел ей вслед. Когда она мне снилась… Бедная Лара, как она намучилась, я буду ее беречь и лелеять, и она будет со мной счастлива.

Вдруг она открывает глаза и говорит:

– Я счастлива. Могла ли я пять лет назад такое вообразить? Я в коридоре смотрела тебе вслед. Ты мне снился…

И целоваться лезет. А я не могу».

– Почему? – спросил я.

– Потому что она соврала! – заорал Сева Шатурин. – Зачем врать?!

– Это не вранье, – сказал я. – Это у нее такая формула счастья.

– А ты откуда знаешь? – он опять насторожился.

– Я просто сделал такой вывод из твоего рассказа, – успокоительно сказал я.

– Точно? – спросил он.

– Клянусь! – сказал я.

Соврал, конечно.

Прежде, давно, в лета моей юности, был у меня приятель Боря Кузнецов. Боб, как мы его звали. Старше меня, студент третьего курса. А я только первую сессию сдал. Но мы общались. Мне нравилось бывать в его компании. Там было много девушек. Они прямо кружились вокруг Боба.