Мариэтта Роз - Круги по воде (сборник)

– Ты фартук испачкала!

– Где?

Я оглядела себя – и действительно! Белоснежный фартук оказался заляпан зелёным соком, набежавшим с букета. Дурацкие цветы! Я разозлилась.

Машка тут же принялась ногтем скоблить пятно, как будто его можно так оттереть!

Вот влетит же мне дома! А уж как я буду на линейке выглядеть… Да уж! Людмила Михайловна подожмет губы и скажет: «Левадная, ты как всегда! Думаешь, это просто пятно на фартуке? Это пятно на всём отряде!» Или классе – смотря, как эта черепаха вдохновится. Спасибо, если всё-таки окажется, что не на всей школе. А уж как влетит от родителей, даже подумать страшно.

– Жека, на линейке за меня встань, бочком, – предложил Вовка. – Ты меня выше, тебя все равно видно будет, а я пятно загорожу.

Колька сердито поджал губы, как будто дурацкое пятно на моём фартуке, действительно, пятно на всем классе! Прошествовал дальше. Машка вздохнула.

– Ты на него не сердись, – сказала она мне. – Коленька – староста. Он должен всё замечать и обо всех заботиться.

Я только хмыкнула в ответ. Ну почему каждый раз, когда Машка видит Щёлкина, то становится какой-то дурочкой?

Во дворе школы мы столпились вокруг Людмилы Михайловны, с высоты своего второго класса посмотрели на первоклассников, восхитились старшеклассниками и, выслушав нудную речь директрисы, пошли в класс.

На первом же уроке учительница нас огорошила:

– В конце учебного года вас будут принимать в пионеры!

Мы все радостно загалдели.

– Но только самых достойных! И мы должны выбрать, кто из вас достоин носить красный галстук, а кто нет.

Мы притихли, покосились друг на друга. Класс у нас был самый обыкновенный. В меру дружный, в меру успешный. Середнячковый. С общественной работой вроде как справлялись. В прошлом году, например, макулатуры собрали не меньше, чем третьеклассники! Игрушки для детского дома шили, в библиотеке книжки клеили. Как решать, кто достоин, а кто нет?

– В течение всего года будут проходить собрания, где мы будем обсуждать ваших товарищей, – продолжила Людмила Михайловна. – Присутствовать будет завуч по воспитательной работе Надежда Пантелеевна, но решать должны вы и только вы! Товарищеский суд должен быть справедливым. Помните это.

Мы запомнили. Как позже выяснилось, навсегда…

Хорошо еще, что пятно ни Людмила Михайловна, ни родители не заметили. А то бы точно с меня начали.

– Мам, а нас в этом году примут в пионеры! – сказала я вечером, разламывая вилкой котлету.

– Ешь давай аккуратнее, – ответила мать. – Опять подливку до краев налила.

– И когда мы купим цветной телевизор! – вздохнул отец.

– Мама, а быть пионером – это здорово, да?

Родители посмотрели на меня с сомнением.

– Тебя не примут.

– Почему?

– Вот смотри, у тебя ногти грязные! А на прошлой неделе ты манжеты утюгом сожгла, где мы новые купим?

Я уткнулась в тарелку. Задумалась: а вдруг и правда не примут? Испугалась. В моих книгах пионеры были сильными, гордыми. Например, Тимур. Или Васёк Трубачев. Или Тим Сель. При чём тут грязные ногти? Или манжеты? Я ведь не специально!

Эх!

Спросила Юрку.

Юрка долго смотрел на меня и молчал. Я тоже молчала.

– Знаешь, – наконец сказал Юрка. – Когда я был маленьким, то тоже верил, что важно быть честным, справедливым. Оказалось, что манжеты важнее. – Я сникла. – Но ты не переживай – тебя примут!

– Почему ты так думаешь?

– Потому что у тебя есть друзья.

Наконец настал тот день! Первое собрание. Предстояло обсудить Вовку Шадрина и Ромку Колоусова.

Все собрались, но завуча всё ещё не было.

– Женечка, сбегай в учительскую, – обратилась ко мне Людмила Михайловна, – пригласи Надежду Пантелеевну.

Я побежала.

Учительская располагалась этажом выше, рядом с кабинетом директора. У двери директорского кабинета со скучающим видом стояла Кеха.

– Опять, да? – посочувствовала я.

– А то! – Кеха гордо вскинула белесую челку, крутанула задом. – Как тебе брючки? Фирма!

Я уважительно закивала.

– А это? Видала? – Она вынула руки из карманов и продемонстрировала ярко-красный маникюр. – Пантелейщину чуть кондрашка не хватила! А тебе чего?

– А мне завуча.

– Да ну? – Тщательно подведенные Кехины глаза округлились. – А тебя-то за что?

– Да не! – я отмахнулась, рассмеялась. – У нас типа собрание. Решаем, кого принимать в пионеры, а кого нет. Людмила Михайловна сказала, что Надежда Пантелеевна должна присутствовать.