Бен Лернер - 22:04

На следующий день мы пошли в продовольственный кооператив и купили продукты для раздачи: между кооперативом и полуостровом Рокавей при участии «моих» студентов наладили своего рода продовольственную эстафету. Мы без конца говорили о том, какое острое создалось положение, но по-настоящему этой остроты не чувствовали, атмосфера в высоко расположенных частях Бруклина была в чем-то даже праздничная, напоминавшая дни снегопадов: дети, свободные от школы, играли в парке с родителями, не поехавшими на работу; единственный зримый ущерб был в шести кварталах от нас причинен пустой машине, на которую упало большое дерево. Еды и воды в местных магазинах хватало; рестораны были полны. Ни с кем из знакомых ничего ужасного не произошло; наши друзья, живущие на Нижнем Манхэттене, либо вовремя эвакуировались, либо, как Алина, сидели дома, запасшись всем необходимым. У приятелей Алекс квартиру залило грязнющей водой из Гаванес-канала, но это был максимум неприятностей в нашем ближнем кругу.

На второй день после урагана я позвонил в Маунт-Синай, чтобы узнать, не отменено ли сегодняшнее обследование Алекс; нет, сказали мне, больница совершенно не пострадала. День был солнечный, теплый не по сезону. Из центральной части Бруклина на Манхэттен ходили кое-какие автобусы, но очереди были длинные, маршруты непонятные, и я уговорил Алекс сесть на такси. Движение было плотное, но терпимое; проехав Бруклинский мост, мы довольно гладко покатили по обесточенному Нижнему Манхэттену, правда, на каждом перекрестке приходилось тормозить, потому что светофоры не работали. Полицейские виднелись повсюду, но казалось, они не столько занимаются последствиями стихийного бедствия, сколько готовятся к какому-то параду. Многие магазины и прочие заведения были открыты, хотя на глаза попадались мусорные контейнеры, переполненные, судя по всему, скоропортящимися продуктами. На улицах было сравнительно пусто, точно ранним воскресным утром. Мы двигались на север, минуя группы машин с логотипами Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях, электрической компании «Кон Эдисон» и телеканалов; и вот уже отклонения от нормы стремительно сходят на нет. Водитель показал на кран, который возвышался на отдалении над огромным строящимся многоквартирным домом на Среднем Манхэттене; ураган стронул его с места, и теперь он опасно нависал над эвакуированным кварталом. Помимо этого, ничего необычного теперь видно не было: день как день.

Переоценив время пути из Бруклина в больницу, мы подошли к кабинету почти на час раньше. Сидя в комнате ожидания, мы смотрели – места, где этого можно было бы избежать, там не имелось – репортажи об урагане, которого на себе по-прежнему не испытывали. Допплеровские изображения крутящейся, протягивающей щупальца массы перемежались кадрами, показывающими, как ураган, достигнув суши, обрушивается на побережье, как сносит дома, как спасают престарелых. Потом на экране появился президент, заговорил о последствиях, стараясь выглядеть воплощением лидерства: выборы были на носу. Впервые политики федерального уровня открыто, хоть и не без уклончивости, заговорили о связи между чрезвычайными погодными явлениями и изменениями климата, о необходимости защитить наши города от стихийных бедствий. Потом показали губернатора Нью-Джерси, осматривающего пострадавшие районы с вертолета. В 2010 году Стивен Хокинг, напомнил я Алекс, заявил, что выживание человечества будет зависеть от колонизации Луны. А она напомнила мне про календарь майя, согласно которому 22 декабря этого года должен наступить конец света. Среди журналов для будущих мам и молодых родителей она увидела на столике «Нью-Йоркер»; «Преследует меня прямо», – сказала она, шевеля – вероятно, бессознательно – нижней челюстью, словно у нее что-то там болело. Мне вспомнилась жалоба Кэлвина на то, что из-за радиации челюсти у него стали тоньше. По крайней мере, один из реакторов Индиан-Пойнта отключили из-за урагана.

Допустим, я сижу на маленьком вращающемся кресле подле пластикового кресла с откидывающейся спинкой и смотрю, как женщина-врач намазывает живот Алекс и ультразвуковой датчик прозрачным гелем. Ультразвуковая система GE Vivid 7 Dimension – устройство из устройств в своей области: возможности 4 D , визуализация кровотока, трекинг тканей, цветовое допплеровское картирование. Обычно обследование проводит не врач, а лаборантка, но она, объясняет нам врач, обитает на полуострове Рокавей – по крайней мере обитала до урагана. На плоском экране, висящем высоко на стене, мы видим ураган в режиме реального времени, его движущиеся конечности, его мозг внутри полупрозрачного черепа. Врач сосредоточивает внимание на быстро бьющемся сердце, потом устанавливает большую громкость и дает нам послушать. Всего пару месяцев назад я слышал при помощи такого же устройства свое сердце. Биение сильное, говорит она, никаких отклонений, и это радует; у Алекс по непонятной причине было кровотечение, даже со сгустками, что, предупредили нас, увеличивает и без того высокий риск выкидыша. То, что сердце бьется хорошо, повышает шансы существа, хотя опасность, что оно так и не достигнет суши, остается существенной. Пройдет не один месяц, прежде чем можно будет пристально посмотреть на аорту. Пока врач измеряет диаметр головки, я не могу отогнать мысль о маленьких осьминогах. Мы с Алекс ничего не говорим, у нас нет вопросов к врачу, и мы не берем друг друга за руку, но я ощущаю ту близость параллельных взглядов, какую испытываю, когда мы стоим перед холстом или идем по мосту.