Андрей Иванов - Исповедь лунатика

– Всё! Аудиенция окончена. Пора! – И принялся небрежно запихивать бумаги в чемоданчик, теряя интерес к делу совершенно. – Время – должен бежать – меня ждут – тут у меня брат – сейчас на игру в гольф, а вечером барбекю. Вот, я тут соус ему купил. Как вы думаете, не плохой соус-то?..

Он показал нам соус – как вещественное доказательство. Сделал он это как-то натужно, будто пытался скрыть что-то другое, хотел соусом отвлечь; одновременно соус был дружеским жестом, мол, меж нами нет границ, я – адвокат, вы – клиенты, мы – друзья, можем запросто поговорить о соусах. С сухостью специалиста я попросил соус, он мне его доверил. Я надел очки и стал рассматривать наклейку с ингредиентами. Дрянной соус. Если адвокаты тут такие дерьмовые соусы покупают, да еще у азулянтов мнения по поводу их спрашивают, то говорить не о чем… ПОТОМУ ЧТО ДАЖЕ Я ТАКОЙ СОУС ЖРАТЬ ЗАДАРМА НЕ СТАЛ БЫ!

Но, как знать, может быть, если бы у меня был брат, я бы еще хуже купил…

Он поспешил, сверкая пружинистыми крепкими икрами. Я смотрел ему вслед, смотрел, как он трусовато уносит ноги, и недоумевал: почему он не сумел скрыть от нас, что приехал не ко мне, а к своему братцу на барбекю? Почему он достал этот соус и выдал себя с головой? Отчего старался казаться веселым? Почему не напустил серьезности? Весь лучился. Его выдавала опрятность. Чистоплюй, вот почему. Не хочет врать, вот почему. Хочет быть на одну ногу честным человеком. Ехал он к брату, ко мне так, заодно заскочил, но и делать вид перед всеми – прежде всего, перед норвежцами Дагом и Мартой Луизе, будто ради меня ехал – из Бергена! – тоже не хотел: мол, не лицемер, потому и признаюсь: отчасти к брату ехал, было удобно, вот и заехал к вам, в глубинку, потому как брат у меня – неудачник – простым работником на полях гольфа работает… мы с ним сейчас сыграем в гольф задарма… а потом у него посидим, сосиски с пивом и дешевым соусом поедим…

Заодно. Всё, как у всех норвежцев: между делом, заодно… Явление его ничего не значило… это было не больше, чем отчет в его бумагах, которые он затем предъявит где-то там, в Директорате, и ему вернут деньги за билет: он ехал поездом, а затем – автобусами, автобусами. Все билеты будут собраны и пришпилены. Отчетность, экономия, возмещение – чистая прагматика. А потом, возможно, он позвонит матери и скажет, что был у брата, навестил, нет, не в депрессии, и отцу тоже позвонит, скажет, играл с братом в гольф, нет, много не пили, в порядке, и сестренке позвонит или мыльце кинет: был у Свена, устроили вечеринку, зажгли, как в старые добрые времена! Никого не забыл (даже меня!) – и совесть чиста! Как ему, должно быть, легко спится! Как легко спится таким людям! Без задних ног! Никакого снотворного!

Как всё безнадежно!

При всей напускной солидности он был едва ли старше меня. А какого умника из себя строил! А как важно звучал его голос по телефону! Я-то думал, ему лет пятьдесят, не меньше! Это внушало надежду… надежду… А тут приехал – мальчишка! Сопляк! Пешка! Пожиратель сосисок с дешевым соусом в чемоданчике, игрок в гольф, любитель научно-фантастических эпопей и сериалов, розовощекий участник велопробега Bergen – Verdens Ende [88], аматер во всем до кончиков ногтей… Мальчик, который не видел жизни, но обо всем имеет поверхностное, намертво застывшее мнение, полученное из достоверного источника, из какой-нибудь энциклопедии. Такие люди, как правило, бесчувственны… по отношению к чужим делам… О чем тут говорить! Какие чувства? Какие дела? Хануман бы сейчас хохотал, катаясь по полу: «Опомнись, Юдж! Не надо! Я сейчас умру от разрыва мочевого пузыря!». Ко мне приезжал клоун, профессиональный клоун. Этакий отличник, просто школьник-отличник! Да и где была гарантия, что это он сам приехал?! Где была гарантия, что это вообще не нанятый актер?! Как знать, чем у них актеры подрабатывают… Может быть, настоящий адвокат приехать не мог – дела, масса дел, – позвонил в бюро подставных фигур, знаете, есть статисты на сцене, мы с Сулевом так работали в таллинском театре «Эстония». Это было очень просто, стоишь себе и держишь что-нибудь: рапиру, щит, картонный факел с лампочкой внутри, в чалме, в шляпе, в борцовках или совсем в неглиже, стоишь и всё – ни слова, статист, бутафория, видимость. Так и тут: адвокат позвонил в контору статистам, попросил, чтоб выслали кого-нибудь, желательно актера, придется говорить, надо кое-каким людям попудрить мозги, выдать себя за адвоката, подберите языкатого и с приличными внешними данными, реквизит какой-нибудь: электронная пищалка для шахматистов, лап-топ, бумаги сам дам, вышлю… выслал бумаги с инструкциями: что делать, как себя вести, что говорить… End of story ! Никакой головной боли! Актер приехал, назвался адвокатом, задал дюжину дежурных вопросов, сделал вид, что всё записал на диктофон, поцарапал ручкой в бумагах, поводил взглядом по стенкам кафе (это было при библиотеке, библиотечное кафе – нас привез Даг, присутствовали: я, Дангуоле, Марта Луизе), я отвечал… Дангуоле сказала, что мы хотим обвенчаться; он нас поздравил и заверил, что это будет большим плюсом: