Саша Филипенко - Замыслы (сборник)

Я точно теперь не вспомню, но, кажется, минуты через полторы вошел Гёба. Я совсем забыл про него. Он замер. Лидия не заметила. Я улыбнулся. Гёба хотел забрать вещи и на носочках пошел к своему столу. Я не остановился и подмигнул. Он взял документы и показал мне большой палец. Я понял, что он не прочь поучаствовать. Я кивнул. Он раздумывал не больше мгновения. Алкоголь сделал свое дело. Гёба был слишком пьян, чтобы отказаться от такого шанса. Мой друг положил документы на стол, расстегнул ширинку и подошел к нам. Лидия посмотрела на меня. Я сказал ей, что все будет хорошо. Она смущенно улыбнулась, развернулась и поцеловала его крайнюю плоть. И еще раз. И еще.

Текст вновь пропадает. Входящий звонок. Незнакомец, который звонил несколько дней назад, не дожидаясь моего приветствия, начинает тараторить: «Значит так, слушай меня, сученок! Твой отец влип! Понял?! Влип крупно! Он должен мне. Много! Слышишь?! Я сейчас в сообщении напишу тебе сумму, понял? Если не передашь деньги в течение недели – я тебе его по частям перешлю, понял?!»

Я-то понимаю, только все это меня сейчас ни разу не интересует. Мне не до того. Закрыв руками лицо, я пытаюсь сосредоточиться. Гёба, Гёба, Гёбочка, неужели это все-таки ты?

Все верно, думаю я – Гёба уволился в конце 2010-го. Как раз закончилась жара. В который раз я отправляюсь в путешествие по кабинетам ТАССа. Дальняя комната: три стола, три компьютера, барабанная установка. На стенах футбольные майки и раскадровки программы. Капитан, Фантик, Бесполезный. Нет, никто из них не мог этого написать. Парни целыми днями давили жуков в своих компьютерах, отстраивали новые цивилизации. Дальше – большая комната. Здесь мы иногда играли в футбол и гольф. Здесь стояла беговая дорожка и длинный стол для переговоров, который мы очень быстро превратили в место покерных баталий. Здесь трудились Славка, Ися и Туловище – они тоже нет, они не могли. Дальше предбанник. Здесь работали Лена и Флюгер. Лена? Лена многое знает, но могла ли она написать книгу? Откуда у матери-одиночки время? Флюгер? Флюгер много общается с Леной, вероятно, исключительно из-за своего географического положения в ТАССе, он знает о нашей семье немногим больше других, но Флюгер тоже не стал бы. Флюгер не делает ничего бесплатно. Остается мой кабинет. Стол. Компьютер. Молодежь справа, Будда слева и… твою же мать – раньше против меня сидел Гёба!

– Знаешь, Саня, – вечно начинал он, – у меня есть одна проблема.

– Разберись с ней как-нибудь сам, хорошо?

– Ты что, даже не хочешь узнать, что за она?

– Нет. Я хочу сочинить шутку про Данию и свалить отсюда.

– Но я все равно тебе расскажу! В моей голове кружатся тысячи идей!

– Представь себе, ты не одинок.

– Да, но проблема не в этом. Проблема в том, что я не могу довести их до конца.

– Мать моя, какое несчастье!

– Каждое утро я придумываю великолепную историю, но уже в конце рабочего дня отказываюсь от нее. Понимаешь?

– Ты бы шутки так придумывал.

– Шутки – это все пустое! Это для вас они важны. Вам каждый день важно оставаться смешными, перешучивать друг друга. Вы каждую секунду меряетесь членами, доказывая друг другу, кто из вас самый крутой автор. Вам кажется, что автор состоялся, только когда он выиграл сезон. Вы с этим своим клубом веселых и находчивых думаете, что в жизни вообще больше ничего нет. Вы фанатики. Вам важно только шутить, шутить, шутить! Вы же несчастные люди! Посмотри на себя! Что у тебя в жизни есть, кроме шуток? Ничего. А доставляют они тебе удовольствие? Нет. Ты шутишь не ради того, чтобы посмешить кого-то, но ради того, чтобы доказать Капитану и Туловищу, что все еще находишься в сумасшедшей форме. Я больше не хочу шутить. Я хочу уйти.

– И что же ты будешь делать, когда уйдешь?

– Да что угодно! У меня куча замыслов!

– Что же ты раньше о них не рассказывал?

– А смысл? Никто из вас все равно не поймет. Вы здесь все очень ограниченные. Вы умеете только шутить, да и то лишь в одном направлении.

– Ты будешь разгонять шутку про Данию?

– Нет! Знаешь, эта война продолжается вот уже несколько лет. Еще со времен университета. Я выгоняю замыслы, но они возвращаются ко мне, зову их, но они не приходят.

– Гёба, послушай, мне все это абсолютно неинтересно.

– А что тебе вообще интересно? Дырки? Бутират?

– Это не твое дело, но раз уж зашел разговор… если выбирать между шлюхами, наркотой и чушью, которую ты несешь, – любой бы на моем месте выбрал два первых варианта.