Лаура Эскивель - Шоколад на крутом кипятке

Наилучшая степень — это когда какао начинает выделять масло. Если зерна снять с огня раньше времени, то шоколад не только будет иметь бесцветный, непривлекательный вид, но будет и неудобоварим. А если передержать какао на огне, часть зерен может подгореть, что придаст шоколаду горечь и грубость.

Тита зачерпнула пол-ложечки масла какао, чтобы, смешав его с миндальным маслом, приготовить особую губную помаду. Зимой ее губы неизменно трескались, какие бы средства она ни применяла. Когда она была маленькой, это ей сильно докучало: стоило ей засмеяться, как ее пухлые, растянутые в улыбке губы начинали кровоточить, причиняя нестерпимую боль. Со временем она с этим смирилась. А так как у нее не было особых поводов для смеха, то со временем это и вовсе перестало заботить девушку. Она спокойно ждала прихода весны, когда трещинки сами собой подживали. На приготовление помады ее подвигло единственно то, что вечером на Королевский крендель должны были прийти гости.

Не потому, что она намеревалась много смеяться, а бог весть почему ей захотелось, чтобы во время приема губы у нее были мягкие и лоснящиеся. Опасение, не забеременела ли она, не располагало к улыбкам. Подобного исхода, насыщаясь любовью с Педро, Тита не предполагала. Она пока не сообщала ему об этом, намеревалась сделать это сегодня ночью, только не знала, каким образом. Как поведет себя Педро, как разрешится эта незадача, было ей совершенно неведомо.

Она предпочла не терзать себя больше и заняться чем-нибудь обыденным, вроде изготовления помады. А для этого нет ничего лучше, нежели масло какао. Но прежде чем приступить к ее изготовлению, необходимо было покончить с приготовлением самого шоколада.

Когда какао указанным способом поджарено, зерна очищают с помощью решета, в котором скорлупа отлущивается от ядер. Под ступой-метате, где будут перетираться зерна, ставится небольшая жаровня, и, когда метате как следует прогреется, начинают молоть зерна. После этого к порошку добавляют сахар, и эта масса одновременно перемалывается и растирается пестом. Тут же ее делят на куски. Руками лепят плитки, округленные или удлиненные, кому как нравится, и выкладывают их для просушки. Острием ножа можно по собственному усмотрению наметить разделительные бороздки. Придавая плиткам форму, Тита с грустью вспоминала день Богоявления, когда она была маленькой и у нее не было столь серьез-, ных забот. Больше всего ее в подобные дни заботило, почему Волхвы приносят не то, что она просит, а то, что Матушка Елена считает больше всего для нее подходящим. Лишь однажды сбылась ее мечта, хотя через несколько лет она и догадалась, что этим чудом обязана была лишь стараниям Начи, которая какое-то время выкраивала из своих заработков деньги на покупку «кинишка», увиденного Титой в витрине одной из городских лавчонок. «Кинишком» этот аппаратик называли потому, что тот отбрасывал на стену разные картинки с помощью керосиновой лампы, служившей источником света, и этим напоминал всамделишное кино, хотя настоящее название этого приспособления было «зоотроп». Тита неописуемо обрадовалась, когда, проснувшись поутру, увидала его рядом со своей туфелькой. Долгими вечерами сестры наслаждались чередой картинок, которые были нанесены на полоски стекла и содержали самые разнообразные увлекательные сюжеты. Какими далекими казались ей сейчас те счастливые дни, когда рядом была Нача!.. Нача! Тита все бы отдала, чтобы снова услышать, как она пахнет фасолевым супом, чилакйлес (Рагу из крошеных маисовых лепешек, сваренных в соусе из перцев на мясном отваре), чампуррадо2, перетертыми в каменной ступе-молкахете специями, хлебом на сливках, былыми временами. Навсегда останутся непревзойденными вкус ее маисового киселя-атоле, ее отвары, ее катышки жира на висках от мигрени, то, как она заплетала ей волосы, укрывала на ночь, ухаживала за ней, когда Тита болела, готовила, что только Тите ни взбрело бы на ум, молола какао! Если бы Тита могла хоть на миг вернуться в ту пору да прихватить по возвращении чуточку той радости, испечь Королевский крендель с той же охотой! Если бы потом она могла лакомиться им вместе с сестрами, как в те добрые времена, за шутками и прибаутками, когда еще она и Росаура не должны были оспаривать любовь одного и того же мужчины, когда она еще не догадывалась, что ей на всю жизнь заказано замужество, а Гертрудис не знала не ведала, что убежит из родного дома и будет работать в борделе, когда, вытащив из кренделя фарфоровую кукляшку, она от всей души верила, что как загадает, так все точь-в-точь и исполнится. Жизнь научила ее понимать: не все так просто, как кажется, далеко не всем, даже из тех, кто считает себя сметливым, удается достичь задуманного, какие бы усилия они к тому ни прилагали, и, чтобы добиться права распоряжаться своей собственной жизнью, придется приложить куда больше стараний, чем она предполагала. И больше всего ее удручало, что эту борьбу она должна будет вести одна. Хоть бы Гертрудис была рядом! Но, кажется, скорее мертвый воскреснет, чем Гертрудис вернется домой. С той поры, как Николас передал ей в борделе ее одежду, о ней не было ни слуху ни духу.