Татьяна Лисицына - Агентство недвижимости предлагает... (СИ)

— Слава, никак не могу понять, что случилось?

— Я сама тебе расскажу, — повернулась ко мне Светлана, и я заметила, что глаза у нее красные.

— У меня сорвалась сделка, но это сейчас не важно. Сегодня в агентство пришла мама моей клиентки Риммы, чтобы забрать документы. Представляешь, Римма умерла!

— Как умерла? — поразилась я, сразу вспомнив женщину, о которой она упомянула. — Когда она приехала в агентство, Светы не было, и я вместо нее заполняла договор.

Молодая женщина лет двадцати пяти пришла к нам с просьбой разменять свою однокомнатную квартиру на две комнаты. У нее была вражда с собственной матерью, которая к тому же полгода назад привела к себе нового мужа. Римма с трехлетней девочкой была вынуждена переехать на кухню. Постоянные скандалы с матерью и ее новоиспеченным отчимом продолжались каждый день.

— Отчим слишком сильно стукнул ее во время пьянки, она ударилась головой и умерла на месте.

— Какой ужас! — воскликнула я. — А ведь им осталось подождать до сделки совсем немного, и жили бы отдельно.

— А вот и нет — вступил в разговор Слава. — Опекунский совет, который должен был защищать права детей, отказал им в размене.

Это было еще одним странным законом, который был принят после 1992 года. Во время приватизации квартиры родители были вынуждены включать несовершеннолетних детей в число собственников и при продаже или обмене не могли обойтись без опекунского совета. К тому же ребенку при переезде полагалось иметь столько же метров, сколько у него было. Соответственно, родители не могли теперь переехать, например, в меньшую квартиру, если даже она находилась в лучшем районе, потому что в этом случае у ребенка было бы меньше метров, чем ему было положено по закону. В связи с этим возникали разные курьезные случаи: родители, имея на троих с ребенком трехкомнатную квартиру в Выхино, не могли переехать в двухкомнатную в центре, даже если она была дороже. Зато могли переехать в Подмосковье в четырехкомнатную, которая стоила дешевле, но зато имела больше метров.

— Но это же неправильно. Ребенка невозможно вырастить в такой обстановке, ведь Римма даже дни считала до сделки, — возмутилась я.

— Мы нашли им хорошенькую комнату, все были счастливы, а опекунский отказал. Мотивируя это тем, что ухудшаются права ребенка, в этой комнате на два квадратных метра меньше, чем было в той квартире, где он жил с матерью на кухне, — продолжала Света. — Я им даже взятку предлагала, все бесполезно. А Римма как услышала, что они остаются снова вместе с матерью, начала биться в истерике. Я ее насилу увела из опекунского. А потом произошло следующее: она с горя напилась и пришла домой, где отчим был тоже пьяный и один, мать уехала куда-то в деревню. Римме не понравились какие-то слова отчима, и она накинулась на него с вилкой, а он ее стукнул по голове табуреткой. Когда мать вернулась, то нашла свою дочь в морге, а муженька в камере по обвинению в убийстве ее единственной дочери.

— А маленькая девочка где? — спросила я, вспомнив очаровательную крошку с большими бантами.

— Девочку забрали Риммины подруги, но сейчас она уже дома с бабушкой.

— Это просто не укладывается в голове, — сказала я. — Ведь если бы не наши законы, которые можно повернуть в любую сторону, они бы спокойно разъехались с матерью по разным комнатам и жили, что называется долго и счастливо, правда в коммунальных квартирах, но зато отдельно.

— Вот так у нас защищают права детей! — сказал Слава, и мы грустно поплелись в комнату агентов делать нужные звонки.

Когда я вошла, то заметила Тамару, опустошенно глядящую перед собой.

— Ты слышала Светкину историю? — спросила я.

— Да, но наша с тобой песня, хотя и не с таким печальным концом, не лучше, — она посмотрела мне в глаза.

— Что случилось? Фили?

— Этот Сергей-пьяница теперь не хочет переезжать.

— Так он же только недавно туда ломился? — удивилась я, вспомнив звонок среди ночи.

— Да, а теперь не хочет, говорит, что мы его обманываем.

— Так мы же внесли аванс две тысячи долларов, чтобы оставить эту квартиру за ним.

— А ему-то что? Он этих денег не платил, это наша с тобой ответственность. Он так и сказал, вы за меня деньги дали, вы их и вернете, а я больше не хочу переезжать.

— Боже мой! — я устало опустилась на стул. — Нам же никто не вернет этих денег, если мы не купим эту квартиру.

— Ты прости меня, это я во всем виновата, ты правильно говорила, что не надо связываться с ними, — в Тамариных глазах была тоска. — Я отработаю эти деньги и уйду из агентства. Не могу я больше этим заниматься! Когда я учила детей, я была на своем месте, а на этой работе у меня все валится из рук, и я чувствую себя несчастной, — она спрятала лицо в ладонях.