Татьяна Лисицына - Двойное предательство (СИ)

На миг он закрыл лицо ладонями, а потом посмотрел ей в глаза:

— Катя, прости! Все произошло случайно, и я обещаю, что это не повторится.

У Кати сжалось сердце.

— О чем ты говоришь?

— Я не хотел…. Даже не знаю, как это произошло. Она сама затащила меня в постель. Я не знаю, как это получилось. Она все время пыталась соблазнить меня, ходила в коротких халатиках, которые все время распахивались, ну и… — Паша остановился и вымученно добавил: — Прости меня, это произошло случайно. Мне она никогда не нравилась.

Катя чувствовала себя так, словно проваливается в бездну. Сердце сжалось в комочек и отчаянно болело. До ее сознания сначала дошло только то, что ее Паша ей изменил, и только через несколько мгновений то, что он изменил ей с ее сестрой.

— Ты говоришь о Злате? — уточнила она, с трудом узнавая свой изменившийся голос.

Паша молчал, потупив взгляд.

— Паша, скажи мне, что это неправда. Ты не мог, вы не могли… — Катино лицо исказилось и стало жалким. — Но вы же не могли так поступить?!

— Это произошло случайно, — тихо повторил Паша, не отрицая вопреки ожиданиям ее слов.

— Да как же ты мог?! — вскрикнула Катя. — Она все-таки моя сестра?! — по ее лицу текли слезы, и сейчас она казалась гораздо старше своих лет.

— Но, Катя, я… — он подошел к ней и попытался обнять ее.

— Не дотрагивайся до меня, — сказала она и, схватив халат, быстро вышла из спальни, оставив его одного.

За окном уже светало, а Катя все еще сидела в бывшем кабинете отца, пытаясь понять, как два единственных близких ей человека смогли так поступить. Как же все-таки мог Паша изменить ей? Да еще с кем? С ее сестрой! Возможно, если бы эта была другая женщина, боль не была бы такой острой. Как от этого двойного предательства. Как же ей теперь жить с этим?! Ведь это никогда не забудется.

Теперь она была уверена — то, что произошло между Пашей и Златой, было частью коварного замысла той, которую она считала своей сестрой. И скорее всего она задумала это еще давно, когда уговаривала Катю на то, чтобы она родила от Паши ребенка. Она обещала тогда, что они будут одной семьей. И вот, что из этого получилось. Катя вздохнула и вспомнила, как странно Злата вела себя, когда ее выписали из роддома. Она даже не разрешила ей приблизиться к малышке. А Катя действительно тогда поверила сестре и решила, что рождение ребенка будет выходом для них для всех. А на самом деле от нее требовалось только уговорить Пашу.

— Паша! Паша! Как же ты мог?! А еще говорил, что любишь меня, — тихо прошептала она.

Катя чувствовала себя бесконечно несчастной и запутавшейся. Ведь именно она уговорила Пашу. Она встала с кресла и подошла к окну. Город еще спал, лишь вдалеке виднелись тени деревьев, да изредка проезжали машины. Ей нужно что-то решить. Она знала себя и понимала, что не сможет простить его измену. Она вообще не сможет их простить никогда, ни его, ни сестру. И самое лучшее, что можно сделать: это собрать его вещи и вычеркнуть этих двоих из своей жизни. Только что ей тогда останется? Унылые одинокие вечера перед телевизором, который она ненавидит. И все же это лучше, чем выносить присутствие того, кто предал ее. Она невесело улыбнулась своей мысли о том, что она так хотела удержать Пашу, а теперь сама же и попросит его уйти. Несмотря на обиду, ей было жаль его, он тоже был жертвой, но от этого было не легче. И все же — что она будет делать без него? Правда теперь она также не понимала, как жить с ним после того, что произошло.

Утром, когда Павел проснулся, он увидел, что Кати рядом не было. По всей видимости, она так и не ложилась. Он вновь ощутил раскаяние от содеянного накануне. Как же он мог так поступить с ней?!

Он нашел Катю на кухне, где она, уже одетая в черный строгий костюм, который подчеркивал бледность ее лица, пила кофе.

— Доброе утро, — сказал Паша, неловко усаживаясь за круглый стол.

Взъерошенный после сна, в накинутом на плечи халате, который она ему подарила на день рождения, он выглядел домашним и родным.

— Доброе утро, — тихо отозвалась Катя.

— Катя, вчера я… — начал он.

— Не надо больше об этом, — прервала она его. На какой-то миг в нем зародилась надежда, что она его простила и не хочет больше вспоминать об этом, но, помолчав, Катя с трудом продолжила: — Понимаешь, я больше не смогу с тобой жить. Все это слишком тяжело. Я думаю, что лучше всего будет, если ты уйдешь.

— Катя, да я не могу уйти. Постарайся понять, это была ошибка.

— Возможно, но дело не только в этом, — она помолчала. — Ты все равно больше времени проводишь с ними. С тех пор, как родилась Лиза, у нас уже нет семьи. А зачем пытаться сохранить то, чего больше нет?