Татьяна Лисицына - Рассказы (СИ)

— Да, действительно, Ростов — древний город, — машинально подтвердила Ада Львовна, бросившая карандаш. — Лев, — начала она взволнованно спустя некоторое время, — то, о чем ты мне рассказываешь, очень интересно, но все это было известно заранее. — А расскажи подробнее, какой документ тебе удалось обнаружить в архиве?

— Перед тем, как казнили печатника Ивана Висковатого, он успел спрятать рукопись, в которой изложил настоящую историю для потомков. Будущая династия Романовых, преследуя политические мотивы, отняла название «Великий Новгород» у Ярославля и перенесла его в Псков, откуда они были родом. А цель была очевидна: скрыть происхождение старой ордынской династии и подвести под свою династию прочный исторический фундамент. Московские войска Захарьиных разгромили Новгород-Ярославль и казнили Старицкого, который мог претендовать на престол. Так что мы живем в ложном городе, — грустно закончил Левушка, — и я бы, конечно, с превеликим удовольствием обнародовал этот документ накануне празднования этой мнимой годовщины. И только из уважения к тебе…

— Поверь мне, — тепло прервала его Ада Львовна. — Я тебе очень благодарна за понимание. Как знать, может, мне еще и понадобится опубликовать эту рукопись скорее, чем ты думаешь. Но пока, уж не обижайся, ничего не могу рассказать. Ты пиши свою книгу, да храни этот ценный манускрипт. Кстати, ты надежно его спрятал?

— Надежнее быть не может, — усмехнулся Лев. — Положил на видном месте. — Да, я тут в командировку собираюсь. Еще не знаю насколько. Если тебе вдруг за это время понадобится рукопись…

— Да, скажи, как бы я могла ее найти.

— Я запечатаю ее в конверт и предупрежу Катерину Ивановну, чтобы тебе передала, если ты придешь.

— Спасибо, Левушка.

Они попрощались. Ада Львовна сходила за очками, а потом вновь вернулась к компьютеру. Если то, что она задумала, получится, их городу будет нужен новый герб, и сейчас ей нужно придумать, каким он должен быть.

Когда Новгородцев вернулся домой, Ада Львовна уже поджидала его, полностью готовая к борьбе. Отпечатанные листы были под рукой, чтобы, если она запутается в исторических фактах и названиях, могла быстро найти нужное место.

— Кушать будешь? — спросила она мужа после его традиционного поцелуя-клевка в щечку, которым он обычно отделывался при встрече.

— Нет, я сыт, — буркнул Александр, не глядя на нее.

«С любовницей в ресторане ужинал», — подумала Ада Львовна, но тут же приказала себе успокоиться: не время затевать ссоры и выяснять отношения.

— Тогда, может, чаю выпьем? Мне надо кое-что с тобой обсудить, — с прохладцей в голосе, но уверенно предложила она.

Он вскинулся:

— Чаю не хочу. Что-то с Ярославом?

— Пока никаких перемен.

— Тогда о чем же разговор?

— Сядь, Саша, я не задержу тебя надолго.

Александр Константинович прошел к бару и налил себе немного виски. После этого развалился на диване и взглянул на жену, хмуря брови.

— Обещай выслушать до конца и не перебивать, — потребовала Ада, наливая себе воды из графина.

Не перебивать Новгородцеву не удавалось, но на все его возражения Ада Львовна находила новые и новые аргументы.

— Я не желаю следовать указаниям какой-то сумасшедшей девчонки! — закричал он, стукнув пустым стаканом об журнальный столик. — То, что Ярослав основал город, уже давно стало историей и не имеет никакого значения, что он этого не делал.

— Но история умышленно поставлена с ног на голову, и если ты не согласишься со мной, я позвоню своему бывшему однокласснику, которой работает в хорошо знакомой тебе газете «Золотое кольцо», и он это опубликует.

— Ты совсем из ума выжила?! У меня из-за памятника-то полно проблем, а тут будет грандиозный скандал.

— Ложный памятник, — спокойно заметила Ада Львовна. — По иронии судьбы фамилия твоя и то больше подходит для основания города. Я клянусь тебе, что опубликую этот материал, если ты не согласишься изменить герб.

— Ада! — Новгородцев побагровел. — Твои любовники мне осточертели. Один для тебя находит какую-то древнюю статью, подлинность которой еще нужно доказать, другой готов об этом написать. Пользуясь ими, ты хочешь подставить меня. Меня! Своего мужа! — он стукнул себя кулаком в грудь.

Ада Львовна почувствовала, что сейчас расплачется: не было у нее никогда любовников, были друзья. Даже не друзья — из-за ее положения приходилось держать их на расстоянии — знакомые. Ему ли обвинять ее, когда она фактически заперта за каменным забором, и единственная отдушина — это сын. Она сделала над собой усилие и сдержалась. Ее голос звучал устало и грустно.