Татьяна Лисицына - Я не могу проиграть (СИ)

В нашей компании Вадим пользовался заслуженным авторитетом, он не был маменькиным сынком, несмотря на свое уважительное отношение к матери, хорошо учился, но не стал любимчиком учителей, часто выдумывал смешные проделки, но не был хулиганом, короче он был нормальным приятным парнем, с которым было интересно дружить. С девочками он не встречался, как-то очень вежливо давая им понять, что женский пол его не интересует. Исключение составляла я, мы дружили с детского сада, потом учились в одном классе, поэтому общались, не обращая внимания на разницу полов. Я рассказывала ему о своих романах, он давал мне ценные советы, утешал, когда я была расстроена, смеялся над моими ухажерами и говорил, что никогда не влюбится в меня даже при полном истреблении женского населения. Так что мы действительно дружили, и нам не было дела до косых взглядов одноклассников.

Но прежние забавы стали казаться мне пустыми, и я стала больше времени проводить вдвоем с Вадиком. С ним мне не надо было притворяться, и я могла сколько угодно жаловаться и грустить. Мы садились в троллейбус и уезжали в центр. Раньше в выходные мы с папой много гуляли, он хорошо знал историю Москвы и во время наших прогулок всегда рассказывал мне что-нибудь интересное.

Теперь, уподобившись отцу, я рассказывала Вадику об улицах, домах и церквях. Он внимательно слушал меня, только больше смотрел на меня чем на то, о чем шла речь. Вероятно ему нравилось быть со мной и, если бы я его тогда поцеловала, наша дружба бы закончилась. Но меня вполне устраивали именно такие отношения, и я не торопила события.

Как-то раз, решив отдохнуть, мы сели на скамейку на Никитском бульваре под цветущими каштанами. Мы сидели, обсуждая прохожих, как вдруг он повернулся ко мне и порывисто спросил:

— Ты решила, куда пойдешь учиться?

— Пока нет, еще есть время подумать. А ты?

— Никому не скажешь?

— Могила, — шутливо ответила я.

— Я хочу стать летчиком. Мне снится иногда, что я лечу, управляя самолетом, а подо мной облака, и вся эта большая машина повинуется мне, а где-то там меня ждут люди, которых нужно спасти. — он посмотрел на меня смущенно и взволнованно.

— Ты мечтатель, — я ласково погладила его по руке и шутливо добавила: — Книжек начитался, а в жизни все не так. Ты будешь уставать, руки с трудом будут держать штурвал и ты не будешь любоваться облаками. К тому же, чтобы стать летчиком, надо пройти медицинскую комиссию.

— Я не мечтатель! Я буду летать! Ты не веришь, что я смогу?! — слишком громко и запальчиво выкрикнул он.

Две старушки с соседней лавочки с осуждением посмотрели на нас.

— Главное, чтобы ты сам в себя верил. Просто я думаю, что романтика пройдет и останется тяжелый труд, и на облака ты будешь обращать внимания не больше, чем сейчас на асфальт из окна автобуса.

— Ты пессимистка, и это тебе не идет, — прервал меня Вадим.

— Извини, возможно, я неправа. Сейчас у меня не лучшее время в жизни, и все мне кажется серым, — я посмотрела на Вадика.

«Странно, что я раньше не замечала, что он такой», — размышляла я, охваченная какой-то теплой волной нежности.

Вадик повернулся ко мне и неловко обнял меня за плечи.

— Давно хотел сказать, — его лицо было так близко, и эта, непонятно откуда взявшаяся нежность опять захватила меня, но я сделала над собой усилие и прижала палец к его губам.

— Ты совершаешь ошибку. Не надо ничего говорить.

Он отпрянул от меня, как будто я его ударила, и какое-то время мы сидели молча. Потом он встал и пошел за мороженым, а я смотрела вслед его долговязой фигуре в белой футболке и потертых джинсах. Мне стало жаль его, но я очень боялась серьезных отношений. Чтобы чувствовать себя счастливой — моя жизнь должна бурлить и все должно вокруг меняться с огромной скоростью, одни и те же вещи и люди утомляли меня, размеренная жизнь заставляла меня скучать. Именно поэтому я постоянно переставляла мебель в комнате, вешала разные картины на стены, придумывала разные игры и крутила романы с новыми ребятами. Я очень завидовала родителям: они постоянно куда-то уезжали, видели что-то новое, встречали других людей и возвращались домой с дорожными сумками, запыленные и счастливые.

— Держи, — Вадик протягивал мне вафельный стаканчик.

— Спасибо, — я взяла мороженое и встала со скамейки. — Поехали домой, мне пора.

— Ну конечно пора, у тебя же вечером свидание с очередным влюбленным в тебя дурачком.

— Да что за дело тебе до моих парней? — разозлилась я. — Завидуешь им что ли?