Дженнифер Джонстон - Далеко ли до Вавилона? Старая шутка

Нэнси выскользнула из комнаты, пока те трое еще сидели за столом, вяло помешивая кофе крохотными серебряными ложечками.

Она пересекла аллею, обогнула рощицу за домом, на склоне холма, и тут в ветвях дохнул теплый ветерок. Впервые за долгие недели шевельнулись листья — едва заметно, точно спящий, который вот-вот проснется. Движение пришло с юго-запада. Скоро погода переменится, вероятно, не сегодня, но скоро. Проходя полем, Нэнси ощутила запах моря. Над головой, распластав во всю ширь неподвижные крылья, медленно проплыла в воздушной струе чайка. Нэнси сняла туфли и вскарабкалась по насыпи. Приятно ощутить босыми ногами теплые шершавые шпалы.

«Роберт умер».

В голосе тети Мэри, когда она это сказала, не слышалось ни печали, ни радости. Деловито сказала. Довольно глупостей. Роберт умер, папочка, и незачем больше об этом говорить. Кто же там был? Кого увидал старик? Кто заставил его вспомнить?

Никто. Наверно, всплыл в памяти какой-то образ из туманного прошлого. Проглянул сквозь даль времен. Да и вообще у старика винтиков не хватает. Если б надо было выбирать имя для собственного отца, так не Робертом же его называть. Нет уж. Пожалуй, как-нибудь поэкзотичнее. Константин или Артимис, или героическое имя вроде Александра. И чего ради ему было умереть? Вовсе я этого не думаю.

Дойдя до хижины, Нэнси решила искупаться. Крупный песок колол и обжигал ступни, к воде она бежала как по раскаленной плите. А вода неожиданно оказалась ледяная. Место это не рассчитано было на любителей плескаться или шлепать на мелководье, — крутой откос, и через несколько ярдов дна уже не достать, и течение мягко увлекает тебя вдоль берега и, если не поостережешься, унесет неведомо куда. Потом она растянулась на полотенце — пускай обсушит солнце — и стала смотреть, как собираются по всему горизонту облака. Наверно, было уже около четырех, когда она вспомнила про пирог Брайди. Поднялась, начала стряхивать песок, налипший на икры и плечи. И вдруг словно бы ощутила на себе чей-то взгляд.

— Эй!

На берегу и на рельсах ни души. Никакого движения. На щеку упала капля дождя.

— Фу, черт!

Нэнси сердито вскинула голову — небо чистое, вполне невинное. Песок чуть заметно зыблется под ветром. Нэнси пошла к хижине. У двери помедлила, оглянулась.

— Эй!

Вошла в хижину, оделась. По крыше стукнули еще несколько редких капель.

Нэнси стала на пороге, стряхнула полотенце.

— Э-э-эй!

Чайка, сидящая на гранитной плите, искоса глянула на нее недобрым глазом.

— Почему бы тут кому-то и не быть? — рассудительно спросила Нэнси чайку. — В конце концов, считается, что у нас тут свободная страна, и напрасно ты на меня так уставилась.

Чайка повернулась к ней спиной. Когти нетерпеливо царапнули по камню. Вряд ли она бы сидела так спокойно, шастай кто-то поблизости. Нэнси повесила полотенце на внутреннюю сторону двери. Дождь уже дробно стучал по песку и по крыше. Нэнси заботливо притворила дверь, чтобы дождь не захлестывал внутрь, не то сгниет пол, потом взобралась на насыпь и почти всю дорогу до дому бежала бегом.

Когда она вошла, все сидели в гостиной, допивали чай.

Гарри еще не ушел. Ему очень даже по вкусу и сандвичи с огурцами, и слабый китайский чай, и Мэйв тоже, покорно подумала Нэнси.

— Я еще здесь, — сказал он, будто она сама не видит.

— Выпей чаю, — сказала тетя Мэри. — Только он уже остыл.

— Спасибо, не хочется.

— Пирог мы еще не разрезали. Хотя искушение нешуточное.

— Куда это ты исчезала? — спросил Гарри почти жалобно.

— Она вечно исчезает. Жизнь ее полна тайн. Но я необыкновенно тактична, никогда ни о чем не спрашиваю. Правда, детка?

— А сандвичей не осталось?

— Неужели ты думаешь…

— Понятно.

— Давайте отведаем пирога. Разрежь сама, детка. Пирог полагается разрезать новорожденной.

— Причем загадать желание, — подсказал Гарри.

Нэнси взяла нож и взрезала шоколадную корочку. Желаю… нет, не желаю, чтобы он сказал, не заскочить ли нам сейчас к Мэйв. Первый ломтик.

— Восхитительно выглядит. Фирменный пирог Брайди. Она у вас просто сокровище, Мэри.

— Хочешь пирога, дед?

— Пирога, — растерянно повторил старик, никто не понял, означает это да или нет.

Нэнси отрезала кусочек, положила на тарелку. Отнесла и поставила на круглый столик возле деда.

— Сегодня мой день рожденья. Ты не забыл? Мне уже восемнадцать.

Старик с минуту смотрел снизу вверх ей в лицо, пытался сообразить, кто это перед ним.