Хуан Гойтисоло - Особые приметы

Иногда Ана отпускала вас одних в Китайский квартал, а сама, погруженная в мысли, сидела в маленьком салоне и поджидала вашего возвращения, выкуривая сигарету за сигаретой. Когда вы уходили, она давала Серхио денег на публичный дом, а после жадно выискивала на ваших лицах следы пережитого.

— Ну, расскажите, — говорила она. — Как сегодня было?

Серхио рассказывал о своих любовных похождениях, Ана же тихонько посмеивалась и требовала подробностей.

— Конечно, мать о таких вещах знать не должна, — оправдывалась она, — но что делать? Я неисправимо любопытна. Мы, женщины, живем в Испании, как за решеткой. Будь я мужчиной, я бы вместе с вами ходила в публичный дом, ей-богу.

— Почему же ты не заведешь любовника? — говорил ей Серхио.

— А ты, Альваро? — спрашивала она. — Как ты провел там время?

(Постепенно Ана переборола тебя, и через несколько дней ты уже рассказывал об этом так же бесцеремонно, как и ее собственный сын. Ты в деталях описывал приключения, а она смотрела на тебя блестящими глазами, и ее прекрасное лицо было — все внимание.

— Как бы я хотела быть мужчиной, — повторяла она.)

Память отбирала строго: одни сцены сохранились и возникали с большими подробностями, другие — с меньшими, но от первого курса университета в памяти остались почти только Ана с ее сыном, ночные прогулки по Готическому кварталу, неторопливые и заговорщические беседы на улице Пьедад.

Однажды, — это было за несколько недель до того, как вы разошлись с Серхио, — Ана разделась, собираясь принять ванну, и велела тебе не глядеть на нее.

— Дай слово, не будешь подглядывать, — попросила она. — Вот уж чего терпеть не могу, когда меня видят голой.

Ты стыдливо отвернулся и уперся взглядом в корешки книг на полках и вдруг почувствовал, что рядом появился Серхио, а вместе с ним — атмосфера порока.

— Погляди на нее. Нравится?

Ты осмелился и бросил взгляд на дверь ванной комнаты: Ана стояла спиной к вам, совершенно голая, и ты в смущении разглядывал щедрую линию ее бедер, нежную спину, стройные, гибкие, безупречные ноги (в ту ночь несколько раз ее лицо — пылающее, свежее и исцеляющее — являлось тебе во сне).

— Почему бы тебе не обратить на нее внимание? — приставал Серхио.

— Отстань.

— Сделай мне приятное, наставь рога папаше.

(Когда несколько дней спустя — приятеля твоего дома не было — вы наконец целовались с ней, ее лицо тебя обжигало. Она касалась твоих губ нежным, сочным кончиком языка, и тебя захлестывало счастье. Ты сделал движение, будто собираясь повалить ее, но она не далась. «Нет, нет, — сказала она, — останемся друзьями».)

Постепенно без всякой видимой причины ваши отношения с Серхио стали портиться. Может, он ревниво отнесся к твоей дружбе с его матерью? Или это был просто беспричинный каприз богатого сынка, которому ты надоел? За двенадцать лет, прошедших с той поры, суть дела ничуть для тебя не прояснилась. Одно лишь верно: ни с того ни с сего твой друг начал все больше и больше отдаляться от тебя, и за его обычной циничной маской ты угадывал живую, словно червем разъеденную душевную рану.

— Ты знаком с Эленой? — спросила тебя как-то Ана.

— Знаком.

— Что ты о ней думаешь?

— Не знаю. Я ее и видел-то всего два раза.

— Вы часто бываете вместе?

— О нет. — Выражение ее лица сразу же изменилось, и ты попытался исправить ошибку. — Нам с Серхио скучно с нею.

(Чем больше твой друг отдалялся от тебя, то и дело забывая, что вы договорились встретиться и ты его ждешь, тем настойчивей Ана выпытывала у тебя все, что можно, о девушке: какая она, где учится, как по-твоему, умна она или нет? Серхио доставляло удовольствие причинять вам страдания, и, бывало, ты ждал его до рассвета у них дома, а Ана нервничала и волновалась, сидя в кресле и осыпая Элену градом обвинений и упреков: «Она же просто авантюристка и интриганка. Что за радость ему таскаться с ней?» — «Не знаю». — «Вот ты ее видел, скажи честно, она и вправду так привлекательна, как он считает?» И когда наконец сын возвращался домой пьяный, она набрасывалась на него и ругалась, точно он был ее любовником.)

— Зачем ты рассказал ей про Элену? — спросил тебя как-то твой друг.

— Она сама меня спросила.

— А ты взял да рассказал… Ты что, не понимаешь — она же сумасшедшая и может выкинуть что угодно!

— Я не знал, что…

— Я-то думал, что ты достаточно взрослый и умеешь молчать.

Вы совсем перестали встречаться, и Ана тайком от него каждый день по многу раз звонила тебе, поверяя свои страхи относительно возможной свадьбы, и мимоходом сообщала, что Серхио больше не приходит домой ночевать: «Как ты считаешь, что я должна делать?..» В ту весну вы несколько раз тайно встретились: у Аны глаза были красные от слез, и она сразу постарела. Что касается Серхио, то о нем не было ни слуху ни духу, а единственный раз, когда вы столкнулись с ним, он был пьян и насмешливо сказал: