Олег Радзинский - Суринам

Илья сменил воду и положил очередной моток гипса в корыто. Он думал, что индеец прав: от Дилли можно всего ожидать. Он взглянул на Дилли. Та легла на стол рядом с трупом и прижалась к нему, накрыв его лицо косами. Она лежала тихо, будто сама умерла. Она была длиннее мальчика. Было слышно, как Дилли что-то шепчет.

Они закончили гипсовать старуху и начали обтирать мокрыми полотенцами белые подтёки гипса на её морщинистом красном теле.

Затем Алонсо медленно спустил её на пол.

Петли двигались вверх и вниз, ими можно было управлять. Алонсо взял старуху за руку и повёл к двери. Та шла неуверенно, выставив свободную руку вперёд, словно была слепой и боялась на что-нибудь наткнуться. Алонсо открыл один из шкафов, достал сложенную белую простыню и накинул старухе на плечи, словно плащ. Он вывел её в коридор и громко позвал Геральта. Затем он что-то сказал старухе и закрыл дверь.

Алонсо окликнул отца мальчика и пошёл к раковине. Он долго мыл руки раствором и затем тщательно вытер ладони полотенцем, которое ему подал индеец. Алонсо достал из низенького шкафа коробку с резиновыми перчатками и открыл круглую крышку автоклава. Будто жерло пушки.

Алонсо что-то объяснял индейцу на аравак, и тот слушал молча, не кивая. Он продолжал сжимать в руке свой белый мешочек. Алонсо показал ему на раковину и пошёл к Илье. Индеец начал мыть корыто из-под гипса. Затем он стал протирать руки раствором.

— Спасибо. — Алонсо улыбнулся. — Вы мне очень помогли. Действительно. Одному трудно гипсовать.

Илья кивнул. Он не мог заставить себя смотреть Алонсо в глаза.

— Вам не нужно смущаться, — сказал Алонсо. — Я вам благодарен за её счастье. Правда.

Илья кивнул. Индеец закончил мыть руки и подошёл к ним с коробкой резиновых перчаток. Он взял одну и растопырил её, чтобы Алонсо мог просунуть туда пальцы.

— А какая она была маленькая? — вдруг спросил Илья. — Вы же знали её маленькую, в приюте?

Алонсо поморщился: рука плохо протискивалась в тугую резину.

— В каком приюте? — спросил Алонсо. Индеец уже держал вторую перчатку.

— Как в каком? — не понял Илья. — Вы же были с ней вместе в приюте, в De Brug.

Алонсо надел обе перчатки и достал из автоклава металлический лоток с инструментами. Он подошёл к столу, на котором лежали мёртвый мальчик и Дилли. Индеец встал за его спиной.

— В De Brug? — Алонсо рассмеялся. — A-а, эта история. Так она вам рассказала эту историю?

Он о чём-то тихо попросил Дилли, и та молча сползла со стола на пол. Она села на корточки и смотрела на Алонсо снизу.

— Приют, — сказал Алонсо; ему было весело. — Ещё одна история.

— Так это неправда? — Илья помотал головой, стараясь стряхнуть с себя осознание обмана. — Значит, не было никакого приюта? Значит, она не из De Brug?

Алонсо перестал улыбаться. Он внимательно посмотрел на Илью. Он покачал головой:

— Что бы я вам ни сказал сегодня, завтра история будет другой. Неужели вы ещё не поняли, что завтра история всегда будет другой?

Алонсо расправил пальцы резиновых перчаток. Он показал индейцу на пустое вымытое корыто из-под гипса, и тот поставил его на высокий металлический стул рядом с операционным столом. Илья понял, что сейчас будет происходить. Он хотел уйти.

— Как же тогда знать, что правда? — спросил Илья. Он хотел уйти до того, как Алонсо начнёт. Он хотел уйти, не дожидаясь ответа.

— Правда. — Алонсо теперь помогал надеть перчатки индейцу. — Да для кого что. Для меня, — он показал на стол, — этот мёртвый мальчик — это правда. Он умер, смерть пришла за ним, и я ничего не смог сделать. Вы хотите правду? — Он повернулся к Илье. — Вот правда: два дня назад этого ребёнка укусила самка комара антофелес и впрыснула слюну ему в кровь. Это правда. Вместе со слюной в кровь попала заражённая клетка, спорозоит, которая мигрировала в печень. Там она начала делиться, производя разносчиков инфекции — мерозоитов. Это тоже правда. Из печени мерозоиты проникли в кровь и вызвали у него церебральную ишемию, от которой он умер сегодня утром. И сейчас я должен его резать и показать его отцу, что произошло, но он мне всё равно не поверит. Он всё равно будет думать, что это тётка жены, с которой он не поделился рыбой месяц назад, наслала злых духов и они съели его сына изнутри. И вы знаете, — Алонсо вдруг улыбнулся, — это тоже правда. Для него. И она ничуть не хуже моей.

— А для вас? — спросил Илья. — Для вас?

— У меня своя правда, — сказал Алонсо. Он разложил инструменты в одну линию на белом полотенце рядом с мальчиком. — То, что мне не хватает одноразовых шприцов и латримина от малярии, — это правда. Когда в посёлках начинается тиф и мы здесь целыми днями моем пол после кровавого поноса — это правда. Сломанные кости, как у этой старухи, — это правда.