Хулио Кортасар - Избранное

— Откровенно говоря, я хотел бы знать, что с тобой происходит — сказал Лусио твердым голосом. — Ты рассердилась потому, что я прошелся с этой девушкой? Ты тоже могла пойти с памп, если бы захотела.

Вверх-вниз, вверх-вниз. Норины волосы понемногу обретали блеск.

— Значит, ты так мало мне доверяешь? Или, может, вообразила, что я собрался флиртовать с ней? Ты из-за этого рассердилась? Правда? Ума не приложу, какая у тебя еще может быть причина. Но наконец, скажи, скажи, в чем дело. Тебе по понравилось, что я вышел с этой девушкой?

Нора положила щетку на комод. Лусио она показалась страшно усталой, не способной произнести ни слова.

— Может, ты плохо себя чувствуешь, — сказал он, меняя тон и стараясь найти лазейку. — Ты на меня не сердишься, правда? Ты сама видела, я сейчас же вернулся. И что тут, в конце концов, плохого?

— Похоже, и в самом дело было что-то плохое, — сказала Нора тихим голосом. — Ты так оправдываешься…

— Я просто хочу, чтобы ты поняла, что с этой девушкой…

— Оставь в покое эту девушку; сразу видно, что она бесстыжая.

— Тогда почему ты на меня рассердилась?

— Потому, что ты мне лжешь, — резко сказала Нора. — И потому, что вечером говорил такие вещи, от которых мне противно стало.

Лусио отшвырнул сигарету и приблизился к Норе. В зеркале его лицо выглядело почти комично, ни дать ни взять актер в роли возмущенного и оскорбленного мужа.

— А что я такого сказал? Выходит, ты тоже, как и остальные, вбила себе в голову эту чепуху. Хочешь, чтобы все полетело вверх тормашками?

— Я ничего не хочу. Мне обидно, что ты умолчал о вашем дневном походе.

— Я просто забыл, вот и все. По-моему, идиотство разыгрывать из себя заговорщиков, когда для этого нет никаких причин. Вот увидишь, они испортят все путешествие. Все погубят своими дурацкими выходками.

— Ты мог бы выбрать другие выражения.

— Ах да, я совсем забыл, что сеньора не терпит грубостей.

— Я не выношу вульгарности и лжи.

— Разве я тебе солгал?

— Ты умолчал о случившемся, а это равносильно лжи. Если только ты не считаешь меня достаточно взрослой, чтобы посвящать в свои похождения.

— Но, дорогая, это же пустячное дело. Дурацкая выдумка Лопеса и остальных; втянули меня в авантюру, которая мне вовсе не интересна, и я прямо сказал им об этом.

— По-моему, не очень-то прямо. Прямо говорят они, и мне стало страшно. Так же как тебе, только я не скрываю этого.

— Мне страшно? Если ты имеешь в виду этот двести какой-то тиф… Да, я считаю, что надо оставаться в этой части парохода и не лезть ни в какую заваруху.

— Они не верят, что там тиф, — сказала Нора, — и все же они беспокоятся и не скрывают этого, как ты. По крайней мере выкладывают все карты на стол, пытаются что-то предпринять.

Лусио облегченно вздохнул. В таком случае все его опасения рассеивались, теряли свою салу и значимость. Он положил руку на Норино плечо и наклонился, чтобы поцеловать ее в голову.

— Какая ты глупышка, какая красивая и какая глупышка, — сказал он. — Я так стараюсь не огорчать тебя…

— Уж не потому ли ты промолчал о сегодняшнем походе.

— Именно потому. А почему же еще?

— Да потому, что тебе было стыдно, — сказала Нора, вставая и направляясь к своей постели. — И сейчас тебе тоже стыдно, и в баре ты не знал, куда деваться. Да, стыдно.

Значит, не так-то легко будет ее сломить. Лусио пожалел о том, что приласкал и поцеловал ее. Нора решительно повернулась к нему спиной; тело ее, прикрытое простыней, стало маленькой враждебной преградой, чьи неровности, впадины и выпуклости завершались копной мокрых волос на подушке. Настоящая стена между ним и ею. Молчаливая и неподвижная стена.

Когда он вернулся из ванной, распространяя запах зубной насты, Нора уже погасила свет, но продолжала лежать в прежней позе. Лусио подошел, стал коленом на край постели и отдернул простыню. Нора резко села.

— Я не хочу, иди к себе. Дай мне спать.

— Ну что ты, — сказал он, беря ее за плечо.

— Оставь меня, слышишь. Я хочу спать.

— Хорошо, спи себе, но рядом со мною.

— Нет, мне жарко. Я хочу остаться одна, одна!

— Ты так рассердилась? — спросил он тоном, каким обычно говорят с детьми. — Так сильно рассердилась эта глупенькая девочка?

— Да, — ответила Нора, закрывая глаза, словно хотела отделаться от него. — Дай мне спать.

Лусио выпрямился.

— Ты просто ревнуешь, вот и все, — сказал он, отходя. — Тебя бесит, что я вышел с ней на палубу. Это ты мне все время лгала.

Но он не получил ответа, возможно, она уже не слышала его.