Сергей Носов - Фигурные скобки

Последним словам человека всегда придается значение. Вот мухинское —: «Оставь меня в покое! Я не хочу ни чая, ни кофе!» —: это его. С тем он и исчез, точнее, избылся, а я не мог этих слов не запомнить.

Ничего, между тем, не произошло в мире предметном —: не остановились часы, не перегорела лампочка, не упал карниз, на который вешают занавеску. Тот же телевизор не счел возможным выключиться или хотя бы сотворить на экране что-либо неординарное. Даже кофе не убежал. А был ли кофе? А был ли Мухин? (хочется мне спросить).

Если Мухин действительно был, хотел бы я знать, почувствовал ли он сам хоть что-нибудь, исчезая.

Вот я, замещая его, ничего не почувствовал. Безразличие мною владело. Стоял на балконе и не чувствовал ничего; даже не чувствовал высоты и необходимости ее опасаться.

Вот это и был тот рубеж —: я замещал Мухина, еще не понимая, что делаю.

Целых пятнадцать дней, по реальном его замещении, я не догадывался, что я не Мухин!

Надо же, думал, что по-прежнему Мухин и что ничего особенного не случилось.

Может быть, чаще, чем прежний Мухин, я эти две недели посещал центр досуга «Счастье твое», где вступал в единоборство с одноруким бандитом.

В понедельник вечером проиграл доверенное мне на шопинг —: все до копейки, а во вторник еще и заначку, которую утром прихватил из дома.

Ну а когда осмысление настигло меня, об этом я уже написал. }}}

{{{ Да, надо сознаться —: у Мухина была лудомания; я вслед за ним тоже немножечко лудоман. Я еще не знаю точно, насколько я реально лудоман, хотя все признаки налицо, но питаю надежду, что все-таки не такой лудоман, как Мухин. Оптимизма придает мне моя способность считаться с реальностью —: обычно лудоманы не признают, что они лудоманы, я же признаю —: да, я лудоман, может быть, не типичный, но лудоман, и уж тем более признаю несомненную лудоманию Мухина.

Другое дело, было бы преувеличением назвать меня страдающим лудоманией; достаточно и того, что она у меня есть; если кто и страдает, то это моя жена, хотя, когда моя жена была женой Мухина, страдала она, кажется мне, значительно больше. Тут и спорить не о чем —: сверх всякой меры натерпелась она не от моей страсти к азартным играм (в моем настоящем качестве), а от мухинской, и вряд ли можно

02:00

меня упрекнуть за то, что именно мой недавний проигрыш переполнил чашу терпения —: да останься Мухин Мухиным, чаша терпения переполнилась бы еще быстрее —: так и хочется куда-то вставить «ее» —: «ее чашу терпения» или «чашу ее терпения», только все равно не могу представить —: ее —: с этой умопостигаемой чашей. Что, между прочим, косвенно доказывает чистоту моей совести. У Мухина было больше поводов терзать себя, и он временами предавался отчаянной самокритике и самобичеваниям. Не хочется вспоминать. Его совести дело, не моей. Это он проигрывал всю зарплату, это он залезал в долги, это он снес в ломбард антикварную вещицу, принадлежащую его жене, а выкручиваться придется мне, и, чувствую, скоро. Мои скромные проигрыши последних дней даже сравниться не могут с выдающимися потерями, которые сопутствовали развитию его болезни на протяжении почти полутора лет вплоть до того дня, когда Мухин, в прямом понимании этого имени, перестал быть Мухиным. Несомненно, его болезнь стремительно прогрессировала, однако, соглашаясь с тем, что это наш общий недуг, я буду решительно протестовать против каждого, кто осмелится отнести обострение мании Мухина к тому Мухину, который я. Трезвый взгляд, самому себе мною сейчас демонстрируемый —: весомое доказательство того, что все под контролем. Нет, чего-чего, только не обострение испытывает моя лудомания; скорее наоборот.

Продолжая рассуждать трезво, назову счастьем отсутствие интереса у Мухина к игре в карты, а также в рулетку. Подсел он на самое примитивное —: едва ли не каждый вечер по дороге с работы заходил в «центр досуга» на нашей улице, где и вступал в отношения с каким-нибудь из игральных автоматов. Он вел счет проигрышам и победам —: как и следовало ожидать, по большей части проигрывал. Нам не объяснить —: ни Мухину, ни вслед за ним мне —: нашу дружбу-вражду с этими злополучными автоматами. Одно слово —: зараза —: и я говорю, и он говорил то же. Но влекло, влечет; настанет вечер и, я знаю, необратимо потянет!..

Всего удивительнее для нас самих же, что мы —: или нет, во избежание впечатления раздвоенности буду говорить об одном, о Мухине —: всего удивительнее, что Мухин был вполне осведомлен о теории вероятности, в частности, о законе больших чисел. Да что я говорю! Осведомлен —: не то слово.