Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

Воскресенье! День гонки! Здесь есть рекламный щит «кока-колы», в том месте, где от автострады отходит подъездная дорога, а также холмы и деревья, но есть здесь и длинные бетонные трибуны примерно на семнадцать тысяч человек вокруг асфальтированного овала длиной в пять восьмых мили. Практически все гонщики уже там со своими машинами и своими командами, уймой парней в белых комбинезонах. Автомобили кажутся массивными… а также любопытным образом голыми и слепыми. Вся хромировка с них содрана, если не считать решеток. На месте фар — черные дыры. Большинство машин стоит на пит-лейне. Так называемый пит-лейн представляет собой продолговатый асфальтированный участок на краю поля. Он отделен от самого трека подобно служебной дороге, отходящей от скоростной автострады у торгового центра. Машины то и дело плюются, заикаются, кашляют, прочищают легкие, с рокотом выкатывают на сам трек для пробного заезда. Вокруг ведутся непонятные для непосвященного разговоры, зрители и участники размышляют вслух, высказывают свои опасения, предаются воспоминаниям:

— Что случилось?

— Блин… она на мне сконденсировалась. Эл ее сюда с собой притащил. Вода в линии.

— Тогда лучше держи Эла подальше от конюшни, не то он тебя конским навозом наполнит.

— …Они сказали мне дать ему одно пирожное со взбитыми сливками, ну я и дал ему одно пирожное со взбитыми сливками. Одна чертова гонка, и это самое пирожное у него, сукина сына, на хрен, растаяло…

— …Прямо сейчас он там, внизу — трет, холит и тискает эту машину, совсем как те парни кобылу на Кентуккийском дерби…

— …Да они тебя прямиком из той бочки выдуют…

— …Нет, четверть дюйма, а потом валяй дальше и посмотри, не сможешь ли ты у Неда паяльную лампу забрать…

— …Задний конец болтается…

— …Я так прикидываю, вот эта штуковина вон к той ерунде никакого отношения не имеет, ага?..

— …Ну-у, я не знаю, как там с твоей большой…

— …Кто, черт побери, эти «гамболлы» на самое дно уложил?..

— …Камни швыряет…

— …Семь тысяч не крутанет…

— …Глажу ее…

— …Волдырь вскочил…

— …Раскрутилась…

— …Б-блин…

А затем наконец-то прибывает Джуниор Джонсон. То, как он это делает, нешуточно всех заводит. Джуниор беззаботно прокатывает по полю на большом белом красавце, новехоньком седане «понтиак-каталина» с четырьмя дверцами и жестким верхом. Останавливаясь и вылезая из машины, он кажется все более и более массивным. Сперва появляется стриженная под «ежик» голова, затем мощная нижняя челюсть, толстенная шея, массивное туловище — совсем как у профессионального борца. Прикид у Джуниора достаточно модный, в стиле калифорнийского модерна — он одет в спортивную рубашку в красно-белую полоску, белые парусиновые брюки и легкие кожаные туфли.

— Как поживаете? — говорит Джуниор, пожимая всем руки, а затем интересуется: — Ну как вам… гм, достаточно жарко?

Джуниор явно прибывает в благодушном настроении. Вообще-то, как выясняется, подобно многим людям из глухих низин, Джуниор достаточно сдержан. На его лице редко отражаются эмоции. Вообще для него характерны три основных типа выражения: любезный, любезный и самую малость смущенный, а также смертельно-серьезный. Судя по всему, большинству людей смертельно-серьезный вид Джуниора кажется угрожающим. Трусов в гонках на серийных автомобилях уже не осталось, однако пара гонщиков все же рассказывала мне, что мало что может так потрясти тебя так, как всего один взгляд в зеркало заднего вида на повороте, когда машина Джуниора Джонсона сидит у тебя на хвосте, пытаясь «выкорчевать тебя из колеи», а на лице у самого Джуниора Джонсона застыло то самое смертельно-серьезное выражение. Мне кажется, некоторые спортивные журналисты откровенно его боятся. Один из них рассказывал мне, что Джуниор — сильный, молчаливый и невероятно упертый. Если его упорно о чем-то расспрашивать, Джуниор будет давать тебе только три варианта ответа: «Угу», «Гм» и «Не знаю» — снова и снова. А вообще-то я обнаружил, что он очень легко справляется с вопросами. Джуниор обладает колоссальными техническими познаниями об автомобилях и физике скорости, включая такие вещи, по поводу которых он никогда дурака не валяет — например, мотор Оффенхаузера. Он, однако, терпеть не может поддерживать светскую беседу. Светская болтовня вынуждает Джуниора принимать фальшивую позу, ибо лишает его возможности выдать что-нибудь обезьянье. «Вы-гм», к примеру, или «мы-гм», «кхе-он» вместо просто «он», «хырост» вместо «вырос» и еще целую уйму подобного словесного мусора. Впрочем, вполне возможно, что Джуниор просто использует некие старинные формы английского языка — не «елизаветинские», как их порой называют, а еще более древние, сохранившиеся в Ингл-Холлоу, той самой глухомани, где он вырос.