Иван Шевцов - Голубой бриллиант

– Гут фройлен, зер гуд, ошен корошо. Я быстро проскочила мимо него, завернувшись в простыню и, схватив в охапку свою одежду, оделась уже в гостиной, куда на минуту заглянул Борис и вполголоса очень любезно попросил:

– Не смущайся, будь умницей. Он не кусается, вполне ласковый зверь. Ради нашего общего дела потерпи.

Я не ответила. Теперь мне ясно представлялся пошлый сценарий, разработанный Борисом. За столом оба мужчины сидели завернутые в простыни, которые то и дело, раскрывались, демонстрируя прелести обнаженного тела. Я была зла на Бориса, чувствовала себя намеченной жертвой, как дичь, и обдумывала, каким образом мне уклониться от охотника. В моем лихорадочном мозгу созрел свой, не соответствующий сценарию Денисова план поведения. Думая над ним, мне было даже смешно и весело, мне он казался забавным. Застолье продолжалось долго, Рихард сидевший рядом со мной – не случайно, разумеется – оказывал мне особое внимание, говорил банальные комплименты и старался споить меня. Борис так же был сегодня со мной необычно любезен и даже ласков. Незаметно он вышел из за стола, что бы спустить в бассейне воду и выключить парную, и появился уже одетым. Деловым тоном он заговорил:

– Друзья, я вынужден по неотложным делам вас оставить. Извини, дорогой Рихард, фрейлин Лариса позаботится о тебе, проводит до постели и, думаю ты не будешь скучать. – И уже обращаясь ко мне: – Пожалуйста, Лариса, постарайся, чтоб наш гость ни в чем не нуждался и остался довольным. Ауф видерзейн. – И торопливо исчез, оставив нас вдвоем. Рихард смотрел на меня с вожделением мутными осоловелыми глазами.

– Может хотите отдохнуть, – предложила я ему. Он, очевидно, превратно меня понял и живо согласился. Он с трудом, при моей помощи, поднялся из-за стола и что-то невнятное бормоча на русско-немецком, тяжело ступая пошел, куда я его направляла. Три пологие ступеньки из бани в прихожую он преодолел кое-как. Но когда подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, он остановился, уцепившись одной рукой за перила, а другой за меня, и уныло посмотрел вверх. Я тоже представила, как нелегко мне будет затащить туда эту обмякшую стокилограммовую тушу. На мое счастье в прихожей появился сторож, и помог мне поднять изрядно захмелевшего гостя на должную высоту. В комнате я помогла ему раздеться до нижнего белья, и он заметно начал трезветь, крепко сжал мою руку и попытался повалить на постель. Я вывернулась и обнадеживающе заморила:

– Айн момент, айн момент, Рихард. – Немецкий я знала на уровне семилетки. Тыкая пальцами себя в грудь, я говорила: – Их больна. Понимаешь – больна. – Его это нисколько не смутило, он, наверно думал не о той болезни, которой я решила ошарашить его, он пренебрежительно махал рукой, мол, ерунда, сойдет, повторял слово «гут». Тогда я открыла свою козырную карту:

– Послушай, Рихард, у меня СПИД. Понимаешь – СПИД.

– Я? СПИД? – Он выпученными глазами уставился на меня.

– Я, я, – очень печально подтвердила я. До него кажется дошло: он клюнул мою наживку и испуганно двумя руками, как бы отталкивая меня от себя, пробормотал:

– Наин, Наин…

Пожелав ему спокойной ночи, я ушла в другую спальню, изнутри заперла дверь на ключ и мысленно смеясь, уснула. Утром я проснулась, услыхав шум мотора: это приехал Борис. Рихард еще спал. Первым вопросом Бориса ко мне было:

– Ну как? Хорошо провели ночь?

– Нормально.

– Все в порядке? Как мужчина он годиться? – намекал Борис.

– Совсем не на что не годиться. К твоему сведению: у него СПИД.

– Что?! – вскричал Борис. – Какой СПИД? –Взгляд его испуганный.

– Самый настоящий. Он сам мне об этом сказал.

– И ты с ним?..

– Я что, сумасшедшая? Уложила его в постель, а сама ушла в другую комнату.

– Вот так дела. Черт те что, СПИД. Хорошо хоть предупредил, – удивлялся Борис. Он не догадывался о моей уловке, поверил: – СПИД…

В Москву мы ехали молча. Немец был мрачен и подозрителен. Переговоры не состоялись: Рихард спешил в Германию. В офисе Борис сказал мне:

– Я разговаривал с немцем. Оказывается СПИД не У него, а у тебя.

– У меня? – искренне удивилась я. – Это как же?» С больной головы на здоровую. Может я не поняла его. Может он интересовался, есть ли у меня СПИД? – Борис лукаво посмотрел на меня и вдруг рассмеялся:

– Ну и артисты вы, ну и цирк.

– Но хозяин цирка ты, – уколола я.

– Ну и черт с ним, – махнул рукой Борис, поставив на всей истории точку.

Шло время, зима перевалила на вторую половину. Дни стали стремительно увеличиваться. Денисов все реже заглядывал ко мне на квартиру, и меня это только радовало. И уже не звонил по вечерам, проверяя, дома ли я. Не приглашал и на тусовки. У него появилось новое увлечение, поэтому пропал интерес ко мне, он словно не замечал меня, и я чувствовала себя совсем здесь не нуждой. Это не было положение свободы и праздности, а именно ненужности. О том, что у него появилась новая «приватизированная», я узнала потому, как он раза три просил меня на несколько часов вечернего времени освобождать квартиру. Не приглашал и в баню, туда он наведывался с другой, хотя я с удовольствием побывала бы там.