Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

Анатоль охотно согласился, прибавив:

- Такие ночи удивительно к лицу девушкам с магнитными глазами. У тебя глаза героинь девятнадцатого века…

Полина захлебнулась самодовольством. Она опустила свои замечательные глаза и затем медленно подняла их на Анатоля. Возможно, она ждала, что он прямо немедленно упадет в обморок, пораженный синдромом Стендаля. Но Анатоль в обморок не упал, и Полина, напустив на себя загадочно-высокомерный вид, продолжила тему мистики:

- В такую ночь хорошо гулять на кладбище.

Кладбище было в двух шагах от Дома культуры. Когда-то на месте Дома культуры стояла церковь.

- А ты смогла бы пойти туда ночью одна?

Полина даже оскорбилась таким вопросом. Год назад она прочла «Мастера и Маргариту» и полагала: уж кто-кто, а она сама без сомнения ведьма.

- Пойти можно, - тоном опытной нечистой силы сказала Полина. - Но одной там нечего делать. - И уставилась на Анатоля.

Анатоль поймал посыл, но не спешит отвечать. Полина думает, что он ничего не понимает и напряженно ждет. Наконец, Анатоль говорит нужные слова:

- А со мной пойдешь?

И Полина проворно отвечает:

- Да.

Снова пауза. Долгая, в минуту. У Анатоля вид задумчивый. Разве что в затылке не чешет.

- О'кей, я понял, - медленно говорит он.

«Ну что за тормоз??» - мысленно восклицает Полина, испытывая в то же время облегчение и гордость.

Вот этот эпизод Полина долгое время не могла вспоминать без улыбки. Сначала смеялась над Анатолем, над его «я понял»; потом над своей самодовольной наивностью; потом по инерции над ситуацией в целом. При том, что описанное событие положило начало несчастному роману, после которого Полина несколько лет пребывала в депрессии, оно навсегда осталось в списке комических сюжетов.

В этот же список Полина намеревалась занести и девичник Чучи.

Галя чуть не залпом выпила стограммовую рюмку коньяка и не дождалась окончания паузы, намеченную Чучей для всех. Она продолжила о наболевшем:

- И ведь что я за него уцепилась? У меня были прекрасные варианты. Игорек Чекмарев, в соседнем доме жил, до сих пор живет, ходил за мной с пятого класса, буквально глаз не сводил. Парень - золото. Работящий, ласковый. Ах, видите ли, недостаточно образован для меня, пэтэушник. Нашла себе образованного… Черт дернул меня переспать с ним. И ведь потом были варианты! Но вдолбила себе в голову, что кто первый, тот и муж… Что, спрашивается за ценность такая девственность? Чего мужики с ней носятся, как с писанной торбой? А они носятся, еще как! По телевизору все либералы, а до постели доходит - дремучие раскольники, вчера «Домострой» написали. Свобода, говорят, равенство, но баба должна быть моя от начала и до конца. И все они такие, все! И Левка, и Доктор, и даже Нелюдин - все!

Чуча, поникшая от того, что снова у нее перехватили инициативу, при упоминании Нелюдина встрепенулась, но Галя зазора между фразами не делала, и даже если хотела Чуча вставить словечко, ничего бы у нее не вышло.

- Вы думаете, почему Левка на мне женился? Да просто его потрясло до глубины души, что я девственница! О, подумал, когда еще найду девку, чтобы от начала до конца моя? Вот и женился.

Чуча усмехнулась, но как-то невесело. «Значит, я бы тоже могла за Левушку выйти?» - подумалось ей. Пока думала, пропустила момент, когда было возможно вступить с речью: Галя прервалась на глоток минеральной воды. Но поскольку Чуча проворонила свое счастье, выступила Алена, которая нетерпеливо ерзала в своем кресле с того момента, как Галя вымолвила две своих первых фразы.

- Да-да-да! - выкрикнула Алена. - За мной тоже в школе ухаживал мальчик - тихий такой, на Ивара Калниньша похож… внешне, я имею в виду… Но почему-то все над ним смеялись. Знаете, есть в каждом классе человек, которого непонятно почему назначают в козлы отпущения, им чаще других подкладывают кнопки на стул, придумывают дурацки прозвища и всячески третируют. Этот мой ухажер был из таких. Ну, и я посчитала, что зазорно иметь такого ухажера, вместе со всеми на него пальцем показывала… А это, между прочим, был почти единственный случай, когда за мной ухаживали!

Галя пристально смотрела на Алену, пока та говорила, а потом спросила:

- А кто у тебя был первым?

Алена покраснела до ушей, но пересилила себя и ответила:

- Первый у меня был по большой любви, вы никто его не знаете. Он был много старше меня, женатый… В общем, это был один университетский преподаватель. Но он давно уехал из города. - Видно было, что Алене неловко рассказывать, но она уперлась и решила рассказать. - У него волосы были такие - кудрявые-кудрявые, читал нам политэкономию. Он ужасно был остроумный, у него на лекциях всегда много смеялись, а еще к тому же он вел в нашей группы семинары. Я со второго занятия влюбилась. Наверно, очень заметно было. Все писала ему какие-то рефераты, ночами дополнительные вопросы сочиняла, чтобы лишний раз в диалог вступить, на кафедру к нему бегала по всякому поводу. А к летней сессии совсем ошалела и под каким-то дурацким предлогом поперлась к нему домой. Нет, я знала, что он женат и все такое, и спроси меня - зачем пошла? - не скажу. Такая тоска меня взяла, так захотелось увидеть его… Вобщем, пришла. А он мне с порога: «Аленушка, как замечательно, что вы пришли! Я только что получил замечательное известие - моя работа получила соросовский грант, - а поделиться не с кем, жена в командировке и все друзья сегодня заняты!». Давайте, говорит, с вами отметим это замечательное событие, тем более, что я и вас намерен привлечь к этой работе. Пили чай. Но я просто обалдела от такой близости к нему. А он, видимо, не в себе был от радости. И так это все само собой случилось… Мы еще полночи гуляли потом, разговаривали о перспективах российской экономики… - Алена покачала головой и умолкла.