Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

Постель оставалась их прибежищем все воскресенье. Ближе к вечеру Катя хотела выбраться в магазин — припасы, приготовленные Нелюбовым, были на исходе, - но Нелюбов не позволил ей. Он отправился на добычу сам, прямо как матерый волк с седой мордой в отметинах прежних битв.

Снова было вино, и Катя, сроду не выпивавшая больше одного бокала, с удивлением открыла для себя, что легкое опьянение, поддерживаемое длительное время, сродни южному солнцу: под ним растет всякая экзотика. Нелюбов покривил бы душой, сказав, что у него такого никогда не было, но Катя-то точно впервые опробовала экзотическую порнографию.

Они почти не разговаривали. За них звучали, сменяя друг друга, музыка и голоса актеров. Иногда Катя прислушивалось и ловила знаки: строчку из песни, фразу из фильма. Ее радовало, что знаки были большей частью благоприятные, а те, которые не попадали под категорию однозначно благоприятных, страшной беды, тем не менее, не сулили. Ей говорили о переменах, о любви и о преодолимых сложностях. Катя кивала головой и улыбалась.

Она не знала, о чем думает Нелюбов, но это был тот редчайший случай, когда женщине не хотелось спрашивать «о чем ты думаешь»: Кате казалось, что его мысли – у нее на ладони.

Когда Нелюбов взялся за мобильник, полусонная Катя вопросительно приподняла бровь.

- Завтра на работу, - ответил он, включая будильник.

Тогда ее первый раз за столько часов накрыла тревога. Она вырвалась из дремы, как ныряльщик, слишком долго пробывший под водой. Фраза, произнесенная Нелюбовым, была из прошлой жизни и означала все то же самое, что наполняло прошлую жизнь: тот же город, тех же людей, те же необходимости. Столько необрубленных нитей – все они мгновенно опутали Катю и потащили прочь от Нелюбова. «Ты одна, и тебе с нами не справиться», - шелестели они. «Неправда!» - сказала им Катя и ухватила Нелюбова за руку. Он уже спал. Его рука была теплая, но безжизненная. Катя прижалась к нему всем телом. Запах Нелюбова успокоил ее немного. Она уснула, повторяя его имя. Это как слонов считать, только лучше.

В день Исхода Катю разбудил Варяг. Это был чуть не первый раз за всю их совместную жизнь, когда он проснулся и встал раньше нее. И это точно был первый раз, когда она заснула не рядом с ним.

Он присел на краешек дивана, немного растерянный, и стал смотреть на спящую Катю. Она лежала, извернувшись, как похищаемая дочь Левкиппа — поза живописная, но неудобная, кто бы мог подумать, что в такой позе человек может спать. Ноги с согнутыми коленями развернуты вправо, грудь и голова — влево, левая рука высоко запрокинута, шея изогнута, рот приоткрыт. Катя похрапывала.

Скоро Варяг понял, что любуется женой. Оказывается, она у него — не красавица, конечно, - но до чего гармонична, все эти пышные формы и плавные переходы. Как давно он не смотрел на нее так. А вообще, когда-нибудь смотрел?..

Если бы Варяг читал беллетристику, его любимым литературным героем стал, пожалуй, Николай Ростов — тот перебесившийся Николай из «Эпилога», умный хозяин, расчетливый семьянин. Катя никогда не спрашивала его: «А ты меня любишь?», - чувствуя неподходящую к их отношениям изломанность этого вопроса. Но если бы спросила, Варяг ответил, как Николай: «Я не люблю, а так, не знаю, как тебе сказать. Без тебя и когда вот так у нас какая-то кошка пробежит, я как будто пропал и ничего не могу. Ну, что я люблю палец свой? Я не люблю, а попробуй, отрежь его...».

Варяг смотрел на жену и думал, что, кажется, с ней что-то происходит в последнее время. Он припомнил вдруг, что она уже давно не рассказывала ему о своих переживаниях. Она и раньше не часто утруждала его сетованиями — так, иногда, уткнется в плечо носом и обронит несколько фраз про то, что «грустно как-то, тревожно, и задолбала эта тля на розах». Но нынешним летом — ни разу. А может, одолела все-таки тлю... Или он просто забыл... Вот чего точно не было — она не просила его взять отпуск. Обычно она говорила в середине лета: «Спланируй отпуск в начале сентября и давай куда-нибудь съездим». Он подавал заявление на отпуск, а она придумывала, чем им заняться. И вот, сентябрь скоро закончится, а Катя помалкивает. Странно, что он только сейчас об этом вспомнил. Но ведь раньше нужды не было помнить. А работы — как обычно, пахать-не перепахать... «Надо бы сделать ей сюрприз, - подумал Варяг. - Возьму отпуск, сам билеты куплю... куда бы? Посоветуюсь с Чучей, она вечно куда-нибудь ездит».

Он продолжал смотреть на Катю, и она не выдержала его взгляда, зашевелилась, заворочала головой, открыла глаза — и они моментально округлились испуганно.