авторов Коллектив - Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии

Но вот Сун понемногу стала присматриваться к щеголеватым парням в модных костюмах. Иной раз, заглядевшись на какого-нибудь красавца, она вдруг замечала всю невзрачность и убожество своего сорокалетнего мужа. «Вот напасть-то! — шептала про себя Сун. — И с таким мне суждено прожить всю жизнь!»

— Черт побери, и как только этот паршивый китаёза сумел обзавестись такой соблазнительной девчонкой? — заметил как-то господин Киат, заместитель уездного начальника.

— Да, и впрямь хороша! — поддакнул ему Санга, старший учитель храмовой школы, прозванный за свой низкий рост Коротышкой.

Сун с деловым видом ходила между столиками, подавала, что требовали, собирала грязную посуду; нескромные намеки и грубые шутки, казалось, не задевали ее.

— И подумать только, ведь она ему жена! Тьфу! — с досадой говорил какой-нибудь, местный парень.

— А теперь-то этому хрычу уже и ни к чему! — вторил ему другой. — Эх, что поделать? На земле один закон — у кого руки длинные, тот и хватает!

Но спокойствие Сун сохранялось недолго. Ее душу смутили молодые щеголи в синих ковбойских брюках. Это было ей внове. С интересом разглядывала она их яркие, в узорах гавайские рубашки. Так и чесался язык порасспросить, где они достали такие. Эти парни дурачились и шутили, заставляя Сун смеяться до упаду. То пустятся в пляс по всей лавке, а то поют какие-то незнакомые песни со странными выкриками. Неожиданно для себя Сун стала презирать беднягу Нгиапа. Какое это жалкое и никчемное существо! Иногда ее тайное презрение прорывалось наружу: она начинала ругать его, вспоминая все бранные слова, которые знала. Поносила она не только Нгиапа — не меньше доставалось и ей самой. Как же случилось, что она стала собственностью этого старого китайца? — спрашивала себя Сун. Как могла она так унизиться? Пускай бы только старого, но ведь еще и такого уродливого, прямо-таки отталкивающего! И к тому же глухого.

— А пожалуй, неплохо быть в женах у такого вот китаёзы, — говаривал, бывало, заместитель уездного начальника.

— С чего это вы взяли, господин заместитель? — недоумевал учитель по прозвищу Коротышка.

— Ну как же, Нгиап не больно-то досаждает своей красотке, спит с нею раз в год — в китайский праздник весны! — При этих словах вся компания давилась от хохота.

Семейные дела глухого Нгиапа частенько становились предметом обсуждения у завсегдатаев лавки, и тут уж обязательно задевали Сун. Иной раз она сердилась и с ненавистью глядела на сплетников, а иногда все это ее даже забавляло: Сун усмехалась про себя и с независимым видом расхаживала по лавке. А шутники и приставалы, видя, что их выходки по душе Сун, продолжали судачить о ней и часто в своих словах не знали меры. Несколько мужчин уже всерьез влюбились в Сун и теперь страдали, временами доходя до исступления. Обычно они с мрачным видом просиживали все вечера в лавке, склонившись над кофе и лишь изредка украдкой поглядывая на недоступную красавицу. Когда она подходила к их столику, каждый на свой лад старался привлечь ее внимание.

— Послушай, Сун, хочу попросить у тебя еще кое-что, — шептал какой-нибудь отчаявшийся влюбленный.

— Чего же? — спрашивала она, думая, что ему нужны сахар или спички.

— Твоей любви!

— О, господи! — только и говорила Сун, проходя мимо.

И пусть в темной лавчонке Нгиапа было душно и жарко, так что раскалывалась голова, пусть стояла пасмурная погода и лил дождь, пусть на дворе бушевала буря и гремел гром — в лавку тянуло, словно магнитом. А уж когда выпьешь у Нгиапа кофе или, еще лучше, вина, кажется, будто нашел ты здесь избавление от всех бед и невзгод. Здесь забывались печали и проходила тоска. Так считали многие посетители лавки. Бывало, что женщины посмелее являлись в лавку китайца и с яростью выволакивали за шиворот своих опьяневших мужей.

— Опять набрался, скотина, — ругались они, — ладно хоть бы только пил, а то ведь еще и к бабам пристает! Двоих детей завел, а туда же!

Время шло. Сун теперь уже совсем осмелела. Она стала находчивой и научилась ловко отвечать клиентам. Ей даже доставляло удовольствие слушать их шутки и веселую болтовню. А при каждой стычке с Нгиапом она все больше ожесточалась. Вначале Сун просто сердилась и бранила мужа Теперь же все чаще стала прибегать к оскорблениям, слова ее сделались жестче и обиднее. Но ведь Нгиап был глухим, и весь ее запал тратился впустую: бедняга не слышал тех страшных ругательств, которые срывались с уст его юной жены.