авторов Коллектив - Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии

С того дня популярность господина Кхэнга начала расти. Все больше людей узнавало о нем. Другие кандидаты стали относиться к своим избирателям с подозрением, опасаясь нового скандала. Некоторые даже совсем пали духом и поспешили убраться в Бангкок.

Выборы прошли организованно. В тот же день часов в восемь вечера городские власти объявили о результатах голосования. Вскоре после этого в помещение полиции, тяжело дыша, вбежал ефрейтор Хо. Не успев отдышаться, он бросился к дежурному лейтенанту.

— Все пошло прахом, господин лейтенант! — простонал ефрейтор Хо. — Кончена моя карьера. А все из-за этого Кхэнга, будь он неладен!.. Ведь самый известный в городе пьяница и дебошир! Мерзавец отъявленный… Утром я его запер в холодную. А только что он стал депутатом… Теперь уж мне в этом уезде не удержаться!

В голосе его были страх и отчаяние.

— Да, плохи твои дела, не повезло! Сейчас-то хоть выпустил его или нет? — Лейтенант поднял голову от расписания дежурств.

Однако ефрейтора Хо уже и след простыл. Дежурный лейтенант встал и пошел отпирать карцер. Господин Кхэнг и двое его приятелей валялись на земляном полу. Они были мертвецки пьяны. Смрад блевотины смешивался с затхлым запахом грязного карцера. Дежурный офицер поискал глазами господина Кхэнга. Потом протянул руку и легонько толкнул новоиспеченного депутата. Тьфу, пакость! Он отдернул руку. Вся одежда Кхэнга была пропитана омерзительной влагой… Пьяный что-то невнятно пробормотал во сне и попытался лягнуть офицера ногой.

— Что вы, что вы, господин Кхэнг… Господин Кхэнг!..

— О-ох! — протяжно застонал Кхэнг — Ох! Где я? Дайте воды… — Он стал протирать глаза, бормоча: — Темно, ах, как темно!

— Вы свободны. Вставайте, господин Кхэнг! И этих двоих можете разбудить!

— Охо-хо… Лейтенант, с кем это вы разговариваете, а? — проворчал Кхэнг.

— Я говорю с господином народным депутатом! Пожалуйста, выходите! Выборы уже закончились!

Господин Кхэнг перевернулся, привстал и начал будить своих друзей. Он долго орал и толкал их, прежде чем они проснулись. Тогда все трое на четвереньках выползли в открытую дверь. Каждый получил из рук полицейского по ковшику воды, а затем товарищи по несчастью торопливо покинули полицейский участок и тут же исчезли в темноте.

Господин Кхэнг ни словом не обмолвился своим приятелям о том, что услыхал от дежурного офицера. В ушах у него все еще звучали эти пугающие и в то же время такие упоительные слова: «господин народный депутат». Спотыкаясь и шаркая ногами, друзья медленно двигались в темноте. Никто из троих не раскрывал рта. Ощупью вошли они в дом Кхэнга. Кхуан и Куй шлепнулись на земляной пол и тут же уснули. Кхэнг расположился под лестницей. Тревожные мысли вихрем проносились в его мозгу. Хмель прошел. Ему казалось, что тело его стало легким, почти невесомым, словно в нем не было ни мяса, ни костей. И вот господин Кхэнг всерьез задумался о том, что прежде никогда не приходило ему в голову, — о том, что такое «народный депутат». Кхэнг вспомнил, как тогда в харчевне Старина Кэ сказал: «Депутат важнее, чем уездный начальник или член городской управы». Ну, а что же еще ему известно про «народного депутата»? Как будто больше ничего! Теперь он начал сомневаться: наверно, это далеко не все. У депутата, конечно, множество обязанностей. Ведь он сам слышал, что каждый депутат должен ездить в Бангкок. Тут господин Кхэнг подумал о Бангкоке. Такой огромный город! И так далеко отсюда! Значит, ему придется оставить своих приятелей и поселиться в Бангкоке. Но он не привык к столичной жизни! В столице все так сложно, запутано. Ему рассказывали, что Бангкок — город опасный… Да ведь он и сам был там однажды. В то время он еще не снял монашеского одеяния. С тех пор прошло, пожалуй, лет двадцать! Все как в тумане. Даже название монастыря, где останавливался, и то никак не вспомнить! На душе у Кхэнга стало тоскливо и мрачно. Особенно когда перед ним вдруг предстала фигура депутата, которого он случайно увидел на какой-то фотографии: немыслимая одежда — вместо куртки что-то длинное, с хвостом, точно одеяло, и на шее какая-то узкая тряпица… Господину Кхэнгу стало невмоготу.

«И зачем я ввязался в эту историю? Истинная правда: сам заварил, сам и расхлебывай!» Луна и звезды постепенно уходили к западу. «Да, этот мир душит людей! Кругом одни лишь напасти!»

Светало. Запели петухи. Не зная, чем заняться, господин Кхэнг пошел за водой. И вдруг он застонал! То был вопль тоски и одиночества! Его пугал этот тусклый свет зари. Вместе с ним из глубины его души подымался беспросветный мрак… Вот уже на фоне светлеющего горизонта стали яснее вырисовываться силуэты деревьев. А на душе становилось все тяжелее…