Ник Хорнби - Смешная девчонка

– Что?

– Опыт.

Софи разглядела его повнимательней – сам напросился – и решила, что он, видимо, переспал с кучей женщин, но при этом сохранил открытость, которую с натяжкой можно выдать за сексуальную неопытность. Насколько она понимала, Клайв, собственно, еще не жил. А просто слишком долго ждал, когда же с ним что-нибудь произойдет.

– И вообще, – продолжал Клайв, – почему я не могу… Почему я должен оставаться девственником до конца серии?

– Мы хотим показать, – объяснил Тони, – что ты… как бы это сказать… неадекватен.

– То есть?

– То есть… ну, бывают разные формы неадекватности. Мы имели в виду такую, как импотенция.

Клайв чуть не сполз со стула. На несколько мгновений у него пропал дар речи.

– И где вы на это указываете?

– Нигде.

– Дьявольщина. Где вы на это намекаете?

– На девятой странице. Ты сам-то понял, что читал?

– Я читал реплики. Не вникая.

Он пробежал глазами нужную страницу.

– Мать честная. «Гидравлический сбой». А что, если я после выхода этой передачи побегу прямиком к адвокату?

– К адвокату?

– Здесь определенно есть акт беззакония. Клевета. Оговор. Если не хуже.

– И ты натравишь адвоката на вымышленного персонажа, которого сам же подрядился сыграть? Если дело дойдет до суда, я не пропущу ни одного заседания.

– Напрасно я согласился на эти скобки, – выговорил Клайв. – Не устаю повторять.

– Уж не скобки ли подсказали нам эту идею? Постоянно на полшестого, да?

– Помяните мое слово, – сказал Клайв, – зритель нам не поверит.

Он был не прав. Зритель поверил, полюбил – и прикипел. А сами они поняли: до выхода первого эпизода нового сериала у них была одна жизнь, а после началась другая, и переломным событием стал день трансляции. В последующие годы все пятеро так или иначе вспоминали тот эфир и всякий раз удивлялись: сами они уже погрузились в новую жизнь, а постановку смотрели вместе с теми, кто застрял в старой. Софи поехала домой, чтобы посмотреть вместе с отцом и тетей Мари; отец был поражен, смущен и горд; он пытался предсказывать шутки, повороты сюжета – и все время промахивался, но тут же начинал отстаивать преимущества собственной версии, перекрикивая половину реплик, смазывая тонкости интонаций и пауз. Деннис устроился рядом с Эдит, которая, не проронив ни единого смешка, в конце сказала, что постановка вполне, вполне добротна, если кто любит этот жанр. Клайв не удержался и поехал в свой родной город Истли, чтобы сесть перед телевизором вместе с Кэти, мамой и обалдевшим отцом (тот опомнился только к финалу. И скобки, и гидравлический сбой доставили ему больше удовольствия, чем игра сына; он не преминул сказать Кэти, что она, к счастью, далека от этой кухни). Тони смотрел с Джун, которая под конец даже прослезилась от гордости; они дружно зазывали к себе Билла, но тот уехал в Барнет, к родителям, которые, как ему – без малейших оснований – показалось, испытали облегчение от бесспорно традиционной ориентации этой комедии. После того вечера создатели сериала стали друг другу близки, как родные.

Всем, конечно, запомнилась Барбара, привлекательная, разбитная девчонка из Блэкпула, ворвавшаяся с голубого экрана в наши дома во время недавнего и весьма примечательного скетча «Дома комедии»; не исключено, что вы помните и Джима – в заглавии беспощадно именуемого (и Джим), – который умудрился подцепить ее в уэст-эндском пабе, где она работает. Теперь Джим – ее муж: лощеный, но недалекий уроженец одного из центральных графств, он подвизается на Даунинг-стрит в аппарате премьер-министра Вильсона. Но недавно мы увидели Барбару (а вместе с нею и Джима) в самостоятельном сериале Би‑би‑си, и забыть их уже невозможно, как невозможно забыть своих близких родственников.

Конечно, перед нами – комедия, поэтому мы поостережемся сравнивать этот сериал с другими, более высокими жанрами. Но великолепная работа Тони Холмса и Билла Гардинера (сценаристов популярной, хотя и непритязательной радиопостановки «Нелепый отряд»), их внимание к интонациям и ритмам обыденной речи, теплота по отношению к человеческим типам, весьма скудно представленным в последние годы как в драматургии, так и в художественной прозе, вызывает в памяти произведения таких авторов, как Стэн Барстоу, Джон Брейн и Алан Силлитоу; впрочем, ни один из них до сих пор не продемонстрировал свое чувство юмора, а потому следует признать, что Гардинер и Холмс выступили сейчас как преемники Рэя Галтона и Алана Симпсона, а также, вероятно, Кингсли Эмиса.