Роже Вайян - Избранное

Передумал. Иду на рыбалку. Предлагаю на твое рассмотрение две гипотезы.

Первая, и наиболее вероятная, — Пьеретта ничего не сказала. Ничто, следовательно, не изменилось в наших отношениях с Красавчиком. И я могу вести себя с ним, как и прежде, хотя бы для того, чтобы сохранить возможность еще раз побывать у Пьеретты.

Будет даже «нечестно в отношении Пьеретты» не встречаться с Красавчиком. Он, чего доброго, заподозрит, что вчера между нами что-то произошло, а она ведь хотела от него все скрыть. И кто знает, не разыграется ли тогда сцена ревности, а Пьеретта всячески старается избегать таких сцен. (Пьеретта Амабль — честнейшая из женщин, но даже она так естественно сумела скрыть от своего неожиданно вернувшегося друга, что я признался ей в любви. Каждый мужчина, будь он даже идеальным воплощением мужской выдержки, непременно бы выдал себя.)

Вторая гипотеза. Пьеретта все ему рассказала, но он считает меня ребенком, и оба только посмеялись надо мной. Красавчик или явится на свидание, или нет. Приду я или не приду на рыбалку, от этого дело не меняется.

Вывод: я «должен» пойти на рыбалку, как мы условились с Красавчиком.

По здравом размышлении первая гипотеза, то есть что Пьеретта вообще промолчала, кажется мне наиболее вероятной. Когда я уходил, она сказала: «До свидания, Филипп Летурно».

«До свидания», следовательно, она не намерена прогонять меня. Вот это-то и подтверждает, что мы с ней теперь вроде как «заговорщики».

Я бы, конечно, предпочел услышать «до свидания, Филипп», но она прибавила «Летурно»! «До свидания, Филипп Летурно» — лишь бы отвлечь внимание Красавчика, а то он мог заметить, что она уже не говорит мне, как раньше, «мсье Летурно». Но я-то, я заметил. Этого она и добивалась. Думаю, что вскоре смогу тебе сообщить о своей победе.

P.P.P.S. Если Пьеретта скоро станет моей, как можно предположить из всего вышесказанного, мы тут же приедем к тебе на Капри.

Филипп.

Натали Эмполи Филиппу Летурно

Капри, октябрь 195… г.

Я тоже, Филипп, покрываюсь испариной и тоже дрожу от озноба. Но это потому, что я слишком много времени проводила под водой, выслеживая моего единственного друга.

Даже солнце Капри не способно меня согреть. Врач категорически запретил мне оставаться на побережье. Сейчас уезжаем в Сестриер (Пьемонт). Пиши мне туда до востребования.

Твой Красавчик прав. Мы оба с тобой не такие уже крепкие, как кажемся на первый взгляд.

Целую тебя.

Натали.

(Это письмо разминулось с предыдущим.)

Филипп Летурно Натали Эмполи

Клюзо, октябрь 195… г.

Я негодяй.

Красавчик — мы с ним только что встретились — был какой-то не такой, как всегда.

«Ну что? — спросил он меня. — Тебе лучше?»

Нет, говорил он вовсе не насмешливым тоном. Казалось, его мучит какая-то мысль. Не знаю даже, расслышал ли он мой ответ.

Против обыкновения он не смеялся своим обычным смешком по любому поводу, в уголках его глаз не вспыхивала лукавая искорка, так смущавшая меня в первое время нашего знакомства. Не похоже было также, что на него снова нашел приступ тоски по родине; признаюсь, я всякий раз в подобных случаях надеюсь, что он возьмет да и сядет в первый отходящий в Геную поезд, и Пьеретте останется одно: принимать меня у себя, чтобы говорить с лучшим другом дома о неверном любовнике. В такие дни Красавчик подолгу молчит, а потом вдруг начинает рассказывать какие-нибудь случаи из своей партизанской жизни, о забастовке в Генуе, о браконьерах Абруццо, и постепенно к нему возвращается обычная «шустрость». Ибо у него есть «шустрость», как есть у него и свой особый «подход» ко всему на свете. Пожалуй, впервые я понял и осознал всю прелесть простонародных выражений. В иные дни он так меня оживляет своей «шустростью», что я почти забываю о Пьеретте Амабль.

Но сегодня было что-то другое. Красавчика, казалось, грызла какая-то печаль, беспокоили «неприятные хлопоты», как выражаются гадалки; видимо, ему выпал валет пик.

Мы ловили на червяка с грузилом: свинцовое грузило, а двадцатью сантиметрами выше — мотыль, он нацеплен на крючок посередине и поэтому отчаянно извивается. Стоя в резиновых сапогах посреди потока, по колено в воде, я забрасываю червяка в пенистую воду, а она перекатывает его с камня на камень, тащит от ямки к ямке. Если на пути моего червяка попадается форель, она может выпрыгнуть из воды или не выпрыгнуть, схватить крючок или не схватить, порвать леску или не порвать. Наконец мне удалось вытащить форель величиной с ладонь: под руководством моего друга Красавчика я становлюсь заправским рыбаком. Возможно даже, я не испугался бы теперь и твоего приятеля ската.