Роже Вайян - Избранное

— Вычтем пятьсот франков на питание, остается чистыми тысяча семьсот сорок франков.

Итак, если выгонять по тысяче семьсот сорок франков в день, нужно сто восемьдесят семь дней, чтобы набрать триста двадцать пять тысяч…

— Мне необходима эта сумма, предлагаю и тебе заработать столько же, сказал Бюзар. — Если мы начнем 16 мая, то есть послезавтра, мы закончим 18 ноября.

— Почему ты выбрал меня?

— Я видел, что ты выносливый парень.

— Почему ты не пойдешь работать один, по четыре часа из восьми?

— Потому что со своей четырехчасовой сменой я буду каждый раз попадать в другую бригаду. Хозяин не доверит машину, если вся работа не будет проводиться одной бригадой.

— В этом году я не могу. Я «отгуливаю призыв».

— Подумай, триста двадцать пять тысяч — это четыре упряжки волов.

— Нет, пара хороших волов стоит около девяноста тысяч.

Бюзар заказал еще по стакану вина. Брессанец молчал. Он что-то прикидывал в уме.

— Через каждые четыре часа — четыре часа отдыха. У тебя будет время не только высыпаться, но и надираться. Шесть месяцев и четыре дня — это не бог весть сколько.

— Меня этим не испугаешь. Но я же призывник.

Брессанец опустил голову и, скребя ногтем по мраморной доске столика, раздумывал.

Бюзар заказал по третьему стакану вина.

— Когда призывают в этом году? — спросил крестьянин.

— Двенадцатого декабря, так объявили по радио.

— Ладно, по рукам. Куплю пару волов и три коровы, а на время своей солдатской жизни отдам эту скотину отцу. На оставшиеся деньги я смогу как следует погулять до армии.

Помолчав, он добавил:

— Велосипед мне больше не нужен. Я его продам. Выручу тысяч двадцать. Теперь угощаю я.

— Нет, мне некогда больше пить, — сказал Бюзар. — Я должен раздобыть пресс.

— Как, у тебя еще нет машины? — И брессанец бросил на него подозрительный взгляд. — Ты все это придумал, чтобы не отдавать мои пять тысяч…

— Достать машину — это уж мое дело.

Поль Морель должен был Бюзару тридцать тысяч франков, Он занимал у него понемногу.

Бывало едет Бюзар по фабричному двору на своем трехколесном велосипеде с оправами очков для шлифовки, а Поль Морель просит его:

— Зайди на минуту, — и, закрыв дверь своего кабинета, говорит: — Не можешь ли одолжить мне пять тысяч? Папаша снова бесится. А я обещал Жюльетте, что повезу ее сегодня ужинать в Бур. Отдам тебе в субботу…

Так как Бюзар не пил из-за своего увлечения велосипедным спортом и жил у родителей, у него всегда бывало немного «свободных» денег.

В субботу Поль Морель возвращал две или три тысячи, а остальные деньги старался возместить, приписывая Бюзару лишние часы работы. Он закрывал глаза, когда тот иногда, спрятав грузовой велосипед и вытащив гоночный, отправлялся на тренировки.

Отец Поля, Жюль Морель, тридцать лет назад приехал в Бионну из Оверни. Он стал подрядчиком и вместе с двумя другими рабочими построил на средства одного ремесленника мастерскую (ей суждено было стать первым цехом фабрики «Пластоформа»), которую в дальнейшем откупил. В 1936 году он вложил все свои сбережения в импортный пресс для литья под давлением — новшество не только для Бионны, но, пожалуй, и для всей Франции. Ремесленники посмеивались над безумием каменщика: тогда они верили только в ручной труд и говорили: «Пластмасса требует тонкой обработки». Но как же Морелю пришло в голову привезти этот пресс в Бионну? Он был женат на уроженке Рейнской области, с которой встретился во время оккупации в 1920 году. Прессы для литья изобретены в Германии. Жюль Морель наблюдал, как они функционируют на заводе в Дюссельдорфе, куда он приехал в 1935 году, чтобы впервые провести свой отпуск в семье жены. Он тотчас смекнул, что это и есть то оружие, с помощью которого он завоюет Бионну.

Пресс за час выпускает столько же изделии, сколько ремесленник за несколько дней. Жюль Морель работал на нем сам в сарае и в полгода накопил денег на второй пресс. В бывшем подрядчике было столько же мужества, упорства и дерзаний, сколько в пионерах капитализма. Возникновение какой-нибудь новой отрасли промышленности нередко порождает хозяев на уровне предпринимателей начала XIX века. У Жюля Мореля сердце разрывалось от того, что его машины простаивали ночи и он терял на этом массу денег. Но жителей Бионны нельзя было убедить работать в три смены. В те времена ночной труд казался им противоестественным. Морель выписал шестерых своих земляков, поставил их в три смены у своих двух прессов, которые стали теперь работать круглые сутки. Сам он занялся коммерческой стороной дела.