Ирэн Роздобудько - Двенадцать. Увядшие цветы выбрасывают (сборник)

– Неужели не достаточно того, что знают все остальные? – раздраженно сказал почтенный собеседник.

– О, конечно же, мы все, весь персонал, зачитываемся ее книгами, всегда следили за ее авторскими программами на телевидении. Кстати, в нашей библиотеке собраны все тридцать два ее романа и куча переводов на иностранные языки! Все книги – затерты до дыр! Поэтому все, что о ней писали в прессе, мы знаем. Именно так, как вы и сказали: все то, что знают другие. Но, – он снова впился глазами в перстень, который, видимо, привораживал его своим блеском, – мне этого мало.

Врач заметил, что на лице посетителя отразилась борьба эмоций.

– Анамнез. Я должен знать анамнез. Мне нужно знать все. – Глаза врача блеснули, и он заговорил горячо, как следователь на допросе. – Вас беспокоит нечто большее, чем симптомы, о которых я говорил, не так ли? Кем вам приходится эта женщина, ведь я знаю, что она не замужем! Вы могли бы быть ей отцом… Из какой она семьи? Как вы познакомились? Чем она болела? Итак, давайте начнем с самого начала.

– Это начало отбросит нас лет на двадцать назад, – вздохнул посетитель. – Вряд ли у нас будет столько времени. К тому же я бы не хотел, чтобы она вдруг вошла сюда. Мы давно не видимся. Она не должна знать, что я проявляю к ней участие.

– Мы запрем дверь, – ответил врач. – А что касается времени… Времени у меня достаточно, я не спешу…

Витольд снова глубоко вздохнул.

– Смотрите, как бы нам не пришлось здесь ночевать… – заметил он.

Врач профессиональным жестом незаметно включил диктофон.

– Двадцать лет назад, летом, мне исполнилось тридцать. Надеюсь, о себе мне не нужно рассказывать? Могу сказать лишь одно: тогда я жил один, имел по тем временам хороший заработок, неплохое жилье с видом на реку, рядом с которой находилась школа. После лет студенческой нищеты, штудирования всяких наук, поисков работы, неудачных браков, подъема по длинной и довольно крутой карьерной лестнице – я наконец наслаждался покоем, достатком, знаниями, приобретенными в многочисленных зарубежных поездках и разнообразном общении.

У меня всегда был интерес к экспериментам. Особенно к тем, которые касались человеческой психики. Помню, в юности я отчаянно спорил с сокурсниками, пребывая в безосновательной уверенности в том, что из любого человека можно вырастить если не гения, то хотя бы развить его способности до высочайшей степени. Мне возражали, мол – «кесарю кесарево», а «пролы» (мы тогда все увлекались Оруэллом) останутся на своем уровне, даже если обрядятся в золотые одежды. Я же доказывал, что всевозможные мистические обращения, или (по Эвелин Андерхилл) пробуждение трансцендентного сознания, чаще всего происходят с людьми темными и менее всего достойными такого дара. Их сознание не затуманено мутными потоками всякой информации, не обременено знаниями и открыто для голоса природы.

Словом, обычный юношеский бред, болтовня в стиле Кортасара. Потом все это отошло на второй или даже сто второй план.

И только отмечая свой тридцатый год рождения перед широко распахнутым окном, за стаканом хорошего белого вина, наслаждаясь одиночеством, я мог спокойно пересмотреть свое прошлое, улыбнуться ему – или, скорее, самому себе – и подумать над тем, чего мне еще не хватает…

Было чудесное июньское утро и первый день моего отпуска.

Я сидел и смотрел в окно на школьный двор – там отрабатывали «летнюю практику» школьники. Я тоже когда-то делал это и ужасно ненавидел эти летние отработки, считая их бессмыслицей и пустой тратой золотого времени. Несчастные дети – пяти– или шестиклассники – разбрелись по школьному приусадебному участку и копались на грядках, вырывая сорняки. Я мысленно улыбался, глядя на это действо. Мальчики бездельничали, осыпая друг друга землей, девочки присели поближе друг к другу и были поглощены разговорами. Мой взгляд выхватил одну из них – она присела у самого края грядки, ближе к дороге, и что-то все-таки делала. Я узнал в ней девочку, которая жила двумя этажами ниже. На ней было синее платьице в оранжевый горошек, такое коротенькое, что из-под него выглядывали трогательные белые трусики. Хорошая добыча для какого-нибудь педофила, невольно подумал я. И как в воду глядел! Заметил, как из-за угла дома к школьному двору направляется какой-то типчик в спортивных штанах. Он вертел головой и поглядывал на стайку девочек. Наконец заметил ту, что сидела поближе к тротуару на некотором расстоянии от своих подружек. Я с интересом стал наблюдать, что же будет дальше, мысленно сочувствуя малышке, к которой подходил этот мерзавец. Такие болваны в общем-то безопасны, хотя, конечно, могут сильно напугать этих бедняжек в коротких юбочках. Внутренне я напрягся, ведь собирался проконтролировать эту неприятную ситуацию: в случае чего, решил я, смогу быстро выскочить, оббежать дом и через минуту быть рядом с «жертвой», отогнать слизняка.