Ирэн Роздобудько - Амулет Паскаля. Последний бриллиант миледи (сборник)

…Мсье Паскаль встал из-за стола, как только за Николой закрылась дверь. Правда, на дорогу он отписал нашему печальному гению кругленькую сумму. Мне даже стало обидно за Веронику. Видимо, в глубине моего естества зашевелился ген феминизма.

– Больше получает тот, кому ничего не нужно! – провозгласил мсье свою очередную сентенцию, заметив мои удивленно приподнятые брови.

Мы молчали. Не знали, что сказать вслед человеку, который влюбился в голубку… Возможно, раньше в его сутулую спину я покрутила бы пальцем у виска. Я попыталась вникнуть в то, что сказал мой хозяин, но мало что поняла. А напутствие мсье Паскаля было примерно таким:

– Трансформаторный мотор, трансмиссия электрического тока на расстояние без проводов, устройство для индивидуализации сигналов, планетарная трансмиссия. Всемирная система – Башня Ворденклиф… Будем надеяться, что он еще успеет на последний автобус… Доброй ночи, господа!

Мы удивленно переглянулись.

Следующий вечер выдался тихим и грустным. Представляю, скольких усилий стоило Галине позвонить мне. Сначала она поговорила о погоде и скуке, которая ее уже достала. А потом, будто невзначай, спросила, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Разумеется, ей хотелось встретиться и поговорить со мной. Я накинула плащ и выскочила в бистро…

Галина – полная противоположность людям «на своей волне». Она как раз из тех, кто всю свою жизнь ловит эту волну. Серфингистка! Очевидно, сегодня у нее было особое настроение… Она говорила без умолку.

– Если бы ты спросила меня, в чем смысл жизни, я бы удержалась от высоких слов и ответила бы, что смысла нет… Возможно, он в том, чтобы всю жизнь искать его с твердым условием: никогда не найти. Ведь обретенное теряет смысл и ценность, как только оказывается в твоих руках! Как… как часы, найденные на дороге. Люди суетятся и уверены, что у них есть эти «часы» – в виде достатка, семьи, уюта или еще чего-нибудь, что можно увидеть, потрогать пальцами или попробовать на вкус. Как они ошибаются! Но если честно, я хочу – о, безумно желаю! – отыскать этот проклятый смысл и крепко держать его в руках.

Я посмотрела на нее другими глазами. Та, которую я окрестила «хищницей», сидела напротив, нервно разминая сигарету тонкими пальцами с красными коготками. Глаза ее, с легкой косинкой, блестели, как у кокаинистки, но взгляд был растерянным. Я никогда не хотела сближаться с ней. Стараюсь избегать таких женщин. Боюсь истеричек. Я выскочила в бистро, потому что вечер был душным, как перед грозой. И нарвалась на этот непрерывный монолог женщины, которая должна бы была жить не здесь. Поэтому я спросила:

– Как тебя сюда занесло??

Она наконец перестала мять сигарету, из которой высыпался почти весь табак, и щелкнула зажигалкой. Ответила почти так же, как и Иван-Джон:

– Захотелось покоя. А здесь…

– …хороший воздух? – улыбнулась я.

– …и есть время подумать, – добавила она, – перед тем, как сделать выбор…

Я с удивлением посмотрела на нее.

– Недавно там, – она кивнула куда-то вверх, – я рассталась со своим мужем. И немного растерялась: есть ли смысл во всем?

– Ты же сама сказала, что его – нет!

– Я говорила не о себе. Его нет для таких, как ты. С первого же взгляда ясно, что ты слишком самодостаточна. Смысл для тебя – в тебе самой. А я должна быть при ком-то…

– Разве это не унизительно?

– Унизительно! Ха! Я не квочка какая-нибудь! Ты меня неправильно поняла. Я должна служить гению. Или… – она задумалась, – вылепить гения своими руками. У меня это хорошо получается. Если бы мсье Паскаль не был таким старым… Хотя, собственно, возраст гения не имеет для меня никакого значения. Важно лишь то, что он не похож на других.

«Ого, она – настоящая хищница, ведь замахнулась на самого папочку», – подумала я.

– Я довольно хорошо знаю, что такое – конец… – продолжала она. – Ты думаешь, что это смерть?..

Я так не думала, но решила промолчать и послушать, что скажет она, поэтому неопределенно пожала плечами.

– Конец – это когда за несколько часов перед тобой, как в кино, проходит вся прошлая жизнь. Проходит, прокручивается перед глазами, и ты понимаешь, что все в ней было не так! Вот это действительно страшно. Потому что ты все равно продолжаешь жить. Жить, потому что слишком живая и безумно любишь ощущать любые прикосновения, даже порезы. Я недаром говорила Веронике о дерьме… Я сама хорошо знаю, что такое перешивать на себя мамино платье… Я родилась далеко от этих мест. Семья была бедной. Но я с детства знала, что мое назначение – стать известной. Хотя у меня не было, да и сейчас нет никаких талантов. Кроме одного… Того, за что нас любят мужчины…