Ирэн Роздобудько - Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь (сборник)

Они остались одни в полутемном зале. Ларик напряженно молчал. Анна-Мария поняла, что сейчас произойдет что-то ужасное.

– Теперь ты должна уйти, – наконец произнес Ларик.

– Ты с ума сошел! Мне так хорошо здесь, с вами! Что ты такое говоришь?!

– Ты должна уйти, – настойчиво повторил он. И Анна-Мария поняла, что он не шутит.

– Почему? – еле выдавила она из себя.

– Потому что… здесь никто не может остаться по собственному желанию.

– А как же ты?!

– Сегодня я понял, что был не прав. Совсем не прав. Я понял это там, в комнате, когда целовал тебя…

– Но…

– Я очень тебя прошу – уходи! Сейчас я стану лицом к стене, а когда обернусь – умоляю! – сделай так, чтобы тебя здесь не было! – почти кричал он. – Я всегда буду любить тебя. Уходи!!!

Анна-Мария попятилась к выходу. У нее еще была надежда. Она свернула за угол и пошла на звук льющейся воды. Мама и бабушка, тихо переговариваясь, мыли посуду. Увидев Анну-Марию, обе, как по команде, повернулись к ней.

– Ты еще здесь? – строго спросила мама. – Уходи!

– Уходи, лапушка!

– Но, бабуля, почему?

– Не спрашивай ни о чем, мы все равно не сможем ответить ничего вразумительного. Просто уходи – и все.

Это слово звучало у нее в ушах как приговор. Анна-Мария вышла и побежала по коридору, пытаясь вспомнить, где находится комната Калиостро. Старик даже не пустил ее на порог! Он стоял в проеме двери – спокойный и серьезный, как никогда.

– Ты тоже хочешь сказать мне это слово? – опередила его Анна-Мария. – Но объясни мне хоть ты – почему? Мне здесь так хорошо, так тепло, так уютно… Почему вы гоните меня? Куда? За что? Ты помнишь, противный старикан, как однажды уже выгнал меня! Помнишь?! Я так любила тебя…

Лицо его дрогнуло. Но он смог совладать с собой и произнес охрипшим голосом:

– У-хо-ди…

Звук захлопнувшейся двери отдался во всем теле такой болью, что Анна-Мария едва устояла на ногах. Ей ничего не оставалось, как медленно побрести прочь, туда, где коридор сужался и переходил в крутую лестницу, ведущую наверх. Холод и страх охватили ее. А вместе с ними пришла и совершенно авантюрная идея: комнат по бокам коридора было много. Что, если забиться в одну из них и спрятаться там, переждать, пока непонятный гнев этих, таких родных ей людей пройдет. А потом выйти к ним, как выходят на палубу отчалившего корабля безбилетные пассажиры!

Анна-Мария улыбнулась и осторожно толкнула рукой двери ближайшей комнаты…

В полумраке она разглядела силуэт подростка, с ногами забравшегося на подоконник. Анна-Мария нерешительно остановилась на пороге. Очевидно, свободных комнат здесь не было.

– Эй! – окликнул ее мальчик.

– Колька?..

Конечно, это был Колька, ошибки быть не могло – те же вихры, тот же упрямый подбородок…

– Я все знаю, – сказал Колька. – Даже хотел выйти к ужину, но…

Она поняла без слов: он стеснялся Ларика. Милый, тактичный мальчик! Анна-Мария подумала, что давно не вспоминала его.

– Послушай, Колька, – быстро заговорила она. – Если ты скажешь, чтобы я осталась, – я останусь. Мы поместимся здесь. Я тебе не помешаю. Потом я переберусь куда-нибудь, найду себе место. Друг ты мне или нет?

Колька покачал головой.

– Я ничего не могу сделать. Ты должна уйти!

– Но может хоть ты объяснишь мне – почему?!

– Потому что ты еще многое можешь изменить. И тот наш подъезд… и Альфонсино… и Ларика… И многое-многое другое…

– То есть как это?

– Все, все, я больше ничего не могу тебе сказать! Кроме одного: уходи! Уходи!!!

…Когда Анна-Мария дошла до подножия лестницы, круглые лампочки погасли, и коридор погрузился в кромешную тьму. Анна-Мария поставила ногу на первую ступеньку…

Ей показалось, что тело стало пластилиновым, настолько тяжело было оторвать ногу от земли и сделать шаг. Тяжесть и сонливость навалились на нее одновременно, руки обессилено повисли. Возникло ощущение, что она превратилась в бесформенную массу, которая вот-вот растечется по ступенькам. И все же, преодолевая неведомое сопротивление, какое бывает только во сне, Анна-Мария сделала первый шаг вверх, с огромным усилием переставляя ноги. Она глянула вверх: идти предстояло долго. Очерченный яркой полоской света полукруг двери маячил так высоко, что больше был похож на тоненький серпик месяца в небе.

Но следующий шаг дался ей намного легче, тяжесть постепенно уходила. Еще шаг – и Анна-Мария почувствовала, что тело становится легче, словно наполняется изнутри маленькими воздушными пузырьками и по нему волнами расходится легкое приятное покалывание. Несколько следующих ступенек она уже преодолела легко. Ей даже показалось, что ноги оторвались от земли.