Доналд Бартелми - Король

Далее, следует обеспечивать должную степень интоксикации населения, – продолжал Артур. – В древности клич был: „Меду дружине!“. В наше время все сводится скорее к тому, чтобы поддерживать достаточное количество патентованных заведений и следить, дабы оные соразмерно обеспечивались пивоварнями, процесс снабжения коих зерном и хмелем от фермеров ничем бы не прерывался, а поток доходов короне от каждого заведения, от коих урываем мы по кусочку, не терялся бы по инспекторскому недомыслию. Сам я к этой гадости не прикасаюсь – ну разве что в пылу битвы, когда при особенно тяжком стечении обстоятельств не грех почать хогсхед бренди, – однако любой средний гражданин из толпы становится до крайности неучтив, ежели его лишить законной выпивки, а оный фактор правителю иметь в виду не помешает.

В соответствии с чем и на основании анализа чего и следует то внутреннее смятение, коим вынужден терзаться король, и говорить о коем я не могу, поскольку будучи рассказанным о, смятение это станет овнешвленным, а не внутренним, а удержание внутреннего внутри и есть сама сущность королевской власти. Могу лишь сказать вам, что от него человек делается желчным. Хотя большинство людей наслаждается более или менее беспроблемной желчностью, королевская желчь такова, что ее регулярно следует спускать. Участие в этом принимают слабительные средства, трубки, ведра и такие вещи, знать о которых вам совершенно не хочется.

Не вполне отдельна от упомянутого выше и затененная природа королевского отношения к преемственности. Преемственность – не то, о чем хочется думать, однако думать о ней нужно. Как видите, до сих пор мне удавалось избежать этой темы, и вопрос встал лишь в самом общем виде. Я славлюсь замечательным долголетием, это само по себе чудо, я и сам этого понять не могу. Жизнь моя, похоже, просто не кончается.

Наконец, и в заключение, король занят тем, что абстрагирует и выявляет суть, и я намерен неуклонно этим заниматься, как покорный слуга британского народа, до тех пор, пока наша великая публика будет неуклонно чтить меня своим священным доверием. Еще бренди?

– Война, – сказал Пиллзбери. – Как насчет войны?

– Положение остается тяжелым, но мы ожидаем перемены ветра уже в ближайшем будущем.

– И это все?

– С помощью наших доблестных союзников смычка кольца неизбежна.

– Что-нибудь еще?

– Мне кажется, этого довольно, мистер Пиллзбери. Хорошо, что заглянули.

Журналист мистер Пиллзбери удалимшись.

– Симфония пустозвонства, – сказал сэр Кэй. – А от вопроса о Мордреде вы увильнули довольно неуклюже.

– Мне кажется, он забыл, что вообще его задавал.

– Значит, Уинстон считает вас анахронизмом.

– Ну что ж, – сказал Артур. – Не удивлюсь, если он прав. Видит бог, я им себя и чувствую. Я ощущаю старость.

– Интересно, что он напишет.

– Абсолютный вздор, конечно. Вам понравилась реплика о смычке кольца?

– Первый сорт, – сказал сэр Кэй. – О перемене ветра тоже.

– У меня дар к банальным метафорам, – сказал Артур. – Я всегда его имел. Естественен, как потение. А у Уинстона что? Если не начало конца, значит, конец начала. Вот уж где напыщенность.

– Мне кажется, он иногда бывает остроумен, – сказал сэр Кэй. – Вот уж в риторике он мастер.

– Полагаю, когда все это закончится, придется посвятить его в рыцари. Конечно, если рыцарями делать каждого встречного и поперечного в этой стране, весь смысл предприятия несколько съеживается.

– Добрый вечер, собратья, – сказал Лорд Ха-Ха. – Говорит Германия. Немножко непонятна, если нам позволено задуматься над этим, страна, королева которой, мягко говоря, пустилась флиртовать с непотребством.

– Опять он о вас, – сказала Лионесса.

– Прошло столько дней, – сказала Гвиневера. – Я уже переживала, что он меня бросил.

– Нет, „флиртовать с“ – это слишком по-доброму; Ее Наимилостивейшее Величество кинулось в объятья непотребству, запрыгнуло непотребству на колени и принялось лизать ему руку. Остался ли где-то во всем королевстве хоть один гражданин, не скандализованный последними выходками королевы? Не удовлетворившись своим вопиющим поведением в отношении Ланселота, этого благороднейшего из бабников, она, как мы теперь видим, подлизывается к некоему Коричневому Рыцарю неподалеку от Пембрук-Мэнор.

– Откуда он знает? – спросила королева.

– Все шпионы, мадам, – сказала Варли. – Они, говорят, повсюду и похожи на кого угодно. Это пятая колонна.