Эдвард Резерфорд - Лондон

Но если он так поступит, то упустит драгоценное время. Повозка могла в любой миг затеряться в лабиринте переходов и двориков. Тогда он лишится золота.

– Девушка подождет, – пробормотал он себе под нос. – А золото ждать не станет.

И он нырнул в ворота.

На протяжении нескольких минут он крался переулками, держа курс на запад. Непосредственно перед тем местом, где склон переходил в вершину и сглаживался, пролегала красивая улица с колоннами по одной стороне. Она отходила от верхней магистрали на юг, к нижней. Улица тоже оказалась пустынной. Он пересек ее. Именно позади нее, в узком проулке близ храма Дианы, юноша снова увидел маленькую повозку и ослика.

Они остались без присмотра. Солдат нигде не было видно. Юлий торчал на углу и выжидал. Никто не появлялся. Неужто солдаты бросили повозку? Нет, разумеется. Он огляделся, пытаясь понять, куда они делись. Повсюду дворики, лавки и мелкие складские строения – можно зайти в любое здание. Повозка так и была накрыта холстиной. Что же, золото уже выгрузили или это временная остановка? По-прежнему ни души.

Если разгрузились, то надо порыскать вокруг и выяснить, куда именно. Бессмысленно торчать здесь целый день. Он осторожно двинулся вперед и направился к повозке.

Дойдя до нее, осмотрелся. Никого. Он приподнял покров и заглянул внутрь.

Повозка оказалась почти пуста. Лишь три амфоры с вином и какая-то мешковина. Он пошарил еще, пока не наткнулся на что-то твердое. Потянул – тяжелое! Юлий ухмыльнулся и взялся другой рукой. И вытащил единственный мешок с монетами.

Тот был невелик. Он мог удержать его в ладонях, но даже это представлялось удачей. Об остальных можно не беспокоиться, одного такого мешка ему хватит. Пора смываться.

Крик позади. Он обернулся: солдат уже почти настиг его. Машинально бросив мешок, Юлий пригнул голову, вильнул вокруг повозки и припустил наутек. Тут же раздался и другой голос. И, как почудилось Юлию, третий – центуриона:

– Взять его!

Вперед, в проулок! Налево! Теперь направо! Секундой позже он уже был на большой магистрали. Перебежав, огляделся в поисках очередного проулка, нашел, нырнул.

Они знали, что он видел золото, стал свидетелем. Им придется убить его. Он лихорадочно соображал на бегу: куда податься? Где скрыться от них? Голоса доносились будто со всех сторон. И тут мелькнула спасительная мысль. Он помчался вперед, задыхаясь и слыша за спиной близкий топот.

Мартина маялась у моста. Вокруг не было ни души, и только чистые воды широкой реки безмолвно струились, сверкая на солнце. С моста она видела скользивших под поверхностью рыбин, серебристых и бурых.

Вот и все общество. Она была одна.

Мартина рассвирепела, как только может разгневаться молодая женщина, настроившаяся на поцелуи и преданная забвению. Она прождала час. До нее вновь и вновь долетал неистовый рев, оглашавший гладиаторский поединок. Ей не нравились убийства, но дело было в другом. Он прислал ей письмо и обещал подарок. Она пошла на великий риск и вот, униженная и раздосадованная, томилась здесь дура дурой. Она подождала еще немного, затем пожала плечами. Возможно, юный Юлий попал в какую-то беду. Возможно.

«Прощу, если ногу сломал, – сказала она себе, – но не меньше». Если он вообразил, будто вправе ее игнорировать, то еще наплачется.

Она, таким образом, пребывала в чувствительном расположении духа, когда, к своему удивлению, увидела, как из тени боковой улицы вышла и направилась к ней знакомая фигура.

Секст не был бы Секстом, если бы не пошел к Мартине, узрев ее в одиночестве. Она же при виде мужчины, которого избегала ради Юлия, сочла возможным приветствовать его поцелуем. Если Юлий где-то поблизости, то пусть полюбуется. Для надежности она поцеловала Секста еще раз.

Секст немного удивился столь неожиданно теплому приему у девушки, которой он домогался. Тщеславие сказало ему, что иначе и быть не могло; опыт велел не спрашивать о причине. Он любезно улыбнулся.

Мартина пришла с моста – не видела ли там, часом, Юлия? Она с кривой улыбкой ответила, что нет. Юлий наверняка находился в каком-то другом месте.

– Вероятно, он на играх, – предположила она. – Пойдем проверим?

И взяла его под руку.

Сексту была приятна эта прогулка. С Юлием у него было дельце, которое предстояло уладить, но он не хотел упускать непредвиденную возможность. Когда показался амфитеатр, Секст уже условился явиться к ней ночью.

«Буду на небесах, – думал он, – если не посадят в тюрьму».