Владимир Сорокин - Пир

Трое вошедших опустились на черные плоские подушки.

Послышалась негромкая японская музыка XV столетия.

ААбер хлопнул в ладоши. Раздался приятный перезвон невидимых колокольчиков. В воздухе перед сидящими появились три скатанных валиком влажных махровых полотенца.

ААбер, DANNO и Еань не торопясь вытерли лица и руки, бросили полотенца в воздух. Полотенца исчезли с тем же приятным перезвоном.

– Охлажденное сакэ! – приказал ААбер.

Возникли три фарфоровых сосуда. ААбер, как инициатор встречи, наполнил фарфоровые стаканчики гостей.

– Благородные господа, простите меня за неуместность, – неожиданно заговорил DANNO. – Вот уже четвертые сутки запах гниющих буйволиных потрохов преследует меня.

– Обонятельные галлюцинации обычны для нашей профессии, благородный DANNO, – заметил ААбер. – Что побуждает тебя говорить о столь заурядном?

– Во-первых, этот запах никогда не тревожил меня раньше. Во-вторых, он приходит не один. Его сопровождает странное видение.

– Что же это за видение? – спросил Еань, всматриваясь в лицо девушки.

– Я вижу себя трехлетним на краю заросшей травой воронки от некогда взорвавшейся бомбы. На дне воронки по пояс в траве стоит нагая старуха с обожженным лицом и показывает мне белого голубя. Затем она вспарывает ему брюхо ножом. Потроха голубя вываливаются, он летит ко мне, разлагаясь на лету. Волна нежности проистекает от него. Но ее перекрывает более сильная волна – запаха гниющих потрохов. Но не голубиных, а буйволиных. Голубь разлагается столь стремительно, что до меня долетает только его скелет, машущий костлявыми крыльями, из перьев которых жирным градом сыплются черви.

– Какое красивое видение, – качнул бугристой головой Еань. – Вы записали его?

– Я пока не стал это делать.

– Боитесь эффекта Желтого Мамонта?

– Благородный DANNO опасается другого, – вмешался ААбер. – Разница между запахом гниющих потрохов птиц и млекопитающих столь очевидна, что не позволяет ему сбросить это видение. Вы дорожите им, DANNO, не правда ли?

– Да. Я дорожу, – тихо ответил DANNO. – Но не как первичной сферой.

– А как Тремя?

DANNO смущенно кивнул.

– Это не помешает нам совершить намеченное, – ААбер поднял свой стаканчик. – Сегодняшний день войдет в Историю. Благородные господа! Пить за будущее – преступно, пить за прошлое – бессмысленно, пить за настоящее – кощунственно. Я предлагаю выпить за Вечное-Творящее-В-Себе-Самом. Только Оно является подлинной реальностью. Только на Его благорасположение остаётся уповать нам, жалким червям, сосущим гнилые крылья разлагающейся Вселенной.

– И выпадающим из этих крыльев, – тихо добавил DANNO.

Они выпили, поставили стаканчики, взяли палочки и приступили к трапезе.

Девушка лежала неподвижно, глядя в потолок раскосыми глазами.

– Последний раз мы предавались ниотаимори в День Благодарения Стариков, не правда ли? – спросил Еань, макая кусочек сырого тунца в соевый соус, смешанный с хреном васаби.

– Но тогда наш ужин был омрачен бестактной просьбой Сержа Боровски, – заметил DANNO.

– Попробовать к-раков? 1 1 клонированые раки

DANNO кивнул.

– Боровски, к сожалению, следует порочному пути большинства поваров, – прожевал ААбер креветку с имбирем. – Вся Поднебесная продолжает со спокойной TR-совестью жрать к-тварей. А безнравственные повара продолжают их готовить.

– Это убийственная тенденция, о которой я не в силах говорить спокойно, – вздохнул Еань.

– Слава Вечности, после моего увольнения из департамента там осталась дюжина поваров, имеющих на плечах головы, а не фаршированные кочаны по-сычуаньски. – DANNO налил всем сакэ. – Будучи в статусе, я до последнего выжигал к-крамолу каленым железом.

– С этим трудно бороться, досточтимый DANNO, – Еань подцепил палочками моллюск на левом соске девушки, обмакнул в соус, отправил в рот и сразу же запил добрым глотком сакэ. – На банкетах наместники требуют только к-тварей. В сторону естественных существ никто не смотрит. Не надо быть КТТ, чтобы понять, откуда дуют гнилые ветры.

– Рыба тухнет с головы, – отломил клешню у краба DANNO.

– А гусь с клоаки, – проглотил трех крошечных кальмаров ААбер.

– Если рыбья голова – Управитель, а гусиная клоака – народ и их гниения нарастают, то где наше место, досточтимый ААбер? – спросил Еань.

– Повара – это сердце мира. Честные повара. А сердце не гниет. Оно просто останавливается. – ААбер отложил палочки и хлопнул в ладоши.