Жауме Кабре - Я исповедуюсь

– Гиммлер должен приехать в Ферлах.

– Где это?

– Недалеко от Клагенфурта. По другую сторону границы. Местность нам хорошо знакома.

– И что?

– Мы хотим подготовить ему достойный прием.

– Каким образом?

– Заставим полетать.

– С ним это не пройдет.

– Мы знаем, как это сделать.

– Нет, не знаете.

– Знаем. Потому что мы готовы умереть, чтобы убить его.

– Так вы сказали, кто вы?

– Мы не говорили. Нацисты разгромили нашу группу сопротивления. Казнили тридцать человек. Наш командир покончил с собой в тюрьме. Мы, оставшиеся в живых, хотим, чтобы смерть героев была не напрасна.

– Кто возглавлял ваш отряд?

– Герберт Баум.

– Так вы из группы…

– Да.

Командир без погон с беспокойством взглянул на адъютанта с русыми усами:

– Когда, говоришь, должен приехать Гиммлер?

Они досконально изучили план покушения. Да, осуществить его было возможно, даже очень возможно. Поэтому прибывшим выделили щедрую порцию динамита и Данило Яничека в помощь. Так как людей у партизан было мало, решили, что Яничек должен вернуться в отряд через пять дней, независимо от успеха операции. И он ни за что не должен погибнуть вместе с вами.

– Но это опасно, – возразил Яничек, совсем не в восторге от изложенного плана.

– Да. Зато если это удастся…

– Я плохо себе представляю, каким образом.

– Это приказ, Яничек. Захвати с собой кого-нибудь, кто тебя прикроет.

– Возьму священника. Тут пригодятся надежное плечо и зоркий глаз.

Вот так Драго Градник оказался на горных тропах Йелендоля, нагруженный под завязку, словно коробейник, взрывчаткой, но такой радостный, как будто он и вправду нес деревянные ложки и плошки. Груз был благополучно доставлен на место. Худой, как макаронина, мужчина принял взрывчатку в темном гараже на Вайдишерштрассе и подтвердил, что визит Гиммлера в Ферлах ожидается в ближайшие два дня.

Никто не мог объяснить, как случилась беда. Даже активисты группы Герберта Баума до сих пор не могут этого понять. В ночь перед назначенным днем Данило и священник стали готовить снаряды.

– Просто материал был непроверенный.

– Нет. Он предназначался для военных операций. Значит, не мог быть непроверенным.

– Он отсырел, я уверен. А когда динамит отсыреет…

– Знаю. Но он был таким, как надо.

– Ну тогда оплошали они.

– Не думаю. Но других объяснений нет.

Все произошло в три часа ночи, когда два товарища героев-смертников уже уложили в рюкзаки снаряды, чтобы те, как в вихре вальса, взлетели в воздух вместе с Гиммлером. Усталый Данило раздраженно сказал: не трогай, черт возьми, а обессилевший священник, обиженный тоном товарища, слишком резко опустил на пол только что нагруженный рюкзак. Что-то вспыхнуло, грохнуло, и гараж на десятую долю секунды озарился, прежде чем разлететься на куски вместе с осколками стекла, кирпичами и частями тел Яничека и отца Градника вперемежку с мусором.

Когда оккупационные военные власти попытались восстановить ход событий, то нашли лишь остатки нижних конечностей двух человек. У одного из них ступни походили на ломти каравая. А среди железок, кишок и лужиц крови был обнаружен личный знак исчезнувшего оберштурмфюрера СС Франца Грюббе. Того самого гнусного подонка, из-за которого, по выдвинутой хауптштурмфюрером СС Тимотиеусом Шаафом версии, признанной единственно верной, потерпел постыдное поражение дивизион Ваффен СС, героически погибший при входе в Краньска-Гору. Ведь Грюббе, едва заслышав первые выстрелы, побежал навстречу врагам, подняв руки вверх и моля о пощаде. Офицер СС, просящий пощады у горстки партизан-коммунистов! Теперь-то мы понимаем: этот подонок и предатель снова появился, ввязавшись в подготовку гнусного покушения на самого рейхсфюрера, потому что, нет никакого сомнения, готовилось убийство рейхсфюрера Генриха Гиммлера.

– А кто этот Грюббе?

– Предатель родины, фюрера и священной клятвы, которую он торжественно произнес при вступлении в армию. Хауптштурмфюрер СС Шааф может предоставить вам дополнительные сведения.

– Да будет он предан позору.

В сдержанной и лаконичной телеграмме, полученной Лотаром Грюббе, сообщалось о бесчестье, совершенном его гнусным сыном, который задумал покушение на высшего начальника, рейхсфюрера, но, готовя взрывчатку, сам разлетелся на тысячу гнусных кусков. В телеграмме говорилось также, что было арестовано двенадцать предателей Германии, принадлежавших к уже уничтоженной группе гнусного еврея Герберта Баума. Совершенное против империи преступление покроет позором имя его гнусного сына на тысячу лет.