Алексей Слаповский - Они

Шиваев прочел, хмыкая, и швырнул бумажку Володе: полюбуйся, дескать. Володя полюбовался. Казалось бы, он, как представитель интересов Карчина, должен протестовать против документа, порочащего Юрия Ивановича. Но это решение только поверхностному уму кажется верным. На самом деле Володя уже видел эффектную сцену в своем исполнении на суде, когда он скажет, что данный документ составлен под давлением, чему свидетели и он сам, Шацкий, и, естественно, тот, кто писал. И это будет дискредитацией методов следствия, Шиваев запоздало откроет рот, не понимая, что случилось, тупо вспомнит, что ведь адвокат сам помогал составлять бумажку! Но помощь, господа, дело недоказуемое, а клеветническая бумажка вот она! При этом узник сейчас будет выпущен, как Володя и обещал его жене. Изящно? Очень. На уровне красивых решений парадоксальных вопросов, часто задаваемых в игре «Что? Где? Когда?».

И Володя сказал Герану:

— Вы странный, честное слово! Я же говорил: юридические нюансы — не ваше дело. У вас тут сплошные мнения, а не факты! Почему вы считаете, что вас задержали за отсутствие паспорта, а не за то, что вы могли оказаться каким-либо образом причастны к краже, поскольку вы отчим этого мальчика? А если и за отсутствие, с какой стати вы считаете, что всем известно, будто его кто-то изъял?

— Вот именно! — поддакнул Шиваев.

— Далее. Что за оборот: «Инкриминируемое нападение»? Ничего вам не инкриминируют пока! Вас просто просят описать, как было! Насколько я понимаю, напал на милиционеров Карчин. И даже из камеры их выкинул, разве не так? Было это или не было? Вы, как писатель, обязаны говорить правду!

— Я за других не отвечаю. А если вы намереваетесь моими руками подбросить веток в костер, на котором вы почему-то кого-то хотите изжарить, то я для этой роли не гожусь!

Шиваев при этих словах с досадой наморщил лоб, как двоечник на сочинении по русскому языку, запутавшийся в придаточных предложениях, а Володя воскликнул:

— Да никто вашими руками ничего не собирается делать! Чем объяснять, давайте я сейчас сам напишу, и вы увидите, как это делается. И правдиво, и без ущерба для кого-либо!

И Володя за пару минут набросал такой текст:

«Я, Ходжян Г. М., будучи задержан для выяснения личности по причине отсутствия у меня на момент задержания паспорта и находясь в камере временного содержания, стал свидетелем конфликта, переросшего в драку, с участием Карчина Ю. И. и Митченкова П. П. (так звали отпущенного уже командированного), в которую пришлось вмешаться сотрудникам милиции. Я преднамеренного участия в драке не принимал. Каких-либо претензий не имею, считаю действия сотрудников милиции правильными».

Закончив, Володя дал бумажку сперва Шиваеву.

Тот одобрил, заметив:

— Насчет того, что претензий не имеет, лишнее. Еще бы он имел!

А Геран читал долго, вникая в каждое слово.

— Чего вы там еще ищете? — не выдержал Володя. — Что тут неправда? Драка была? Была, это факт. А ваше «в связи с тем, что...» — это уже трактовка! Участие Карчина и Митченкова факт? — факт! Что милиция вмешалась — факт? Факт!

— Не вмешалась, а избила.

— Товарищ еще посидеть хочет, — сделал вывод Шиваев.

— Минуточку! — сказал Володя. — Я вижу, Геран Маркарович, вы совсем в нюансах не разбираетесь! Вот смотрите: футбольные фанаты устраивают погром. Милиция их задерживает, наводит порядок. И при этом иногда даже бьет! Бьет, понимаете? И что — не надо этого делать? А как остановить хулигана, бегущего на тебя с металлическим прутом? Только ударить, понимаете? Это есть необходимая мера пресечения! Так и в нашем случае! Вы пишете: выразили словесный протест. Но уверяю вас, милиция прекрасно знает, как близко от словесного протеста до физических действий! И ее дело, вы это обязаны знать, как грамотный человек, заниматься профилактикой! То есть не дожидаться преступления, а предотвращать его!

Володя поневоле разгорячился. Шиваев слушал его, с трудом сдерживая улыбку, но это не была улыбка иронии, это была, пожалуй, горделивая улыбка, которую нелегко бывает скрыть людям, когда их хвалят в глаза. Этот адвокат видит суть, думал Шиваев, он в нескольких словах сумел описать специфику милицейской работы. Память плохая, вот беда, хорошо бы повторить это при случае, а не получится. Хоть списать слова проси — но неудобно.

— Нет, но выходит, — все еще сомневался Геран, — что они принимали участие, а я нет.

— Как это? Где это вы видите? Тут четко написано: преднамеренного участия не принимал! Но мог принять непреднамеренное. Понимаете?