Чарльз Сноу - Дело

— Я прошу вас сделать одно исключение.

— Когда я еще только собирался уходить в отставку, — ответил он, — я так и решил, что сделаю одно-единственное исключение. То есть заставлю себя переступить порог колледжа еще один раз. Но по причине, ничего общего с этой не имеющей, мой милый Люис.

— По какой же?

— О, я думаю мне придется подать свой голос на выборах ректора. Этой осенью. Если я этого не сделаю, мой поступок будет истолкован превратно.

— Да! — сказала Алис Яго. — Как ни прискорбно, но тебе придется это сделать.

В первый момент слова эти произвели на меня очень странное впечатление. Ведь именно во время последних выборов им и была нанесена рана, от которой они так и не оправились и о которой забывали разве что в тиши этой комнаты. И все же такую странность можно было понять если не умом, то сердцем. Я не раз слышал, что он собирается голосовать не за своего старого друга Артура Брауна, а за Гетлифа, как будто отдавая предпочтение качествам, которыми сам не обладал и от отсутствия которых пострадал в свое время. Я хотел было спросить его, так ли это, но потом передумал.

— Послушайте, — сказал я, — ведь здесь речь идет о живом человеке.

Я сказал ему совершенно откровенно, почему мне так хотелось бы иметь его в составе суда. Он был слишком тонким и чутким человеком, чтобы пускаться с ним в дипломатию. Я сказал, что сам глубоко убежден в невиновности Говарда. Однако Яго, возможно, и не согласится с моим мнением, узнав всю историю и познакомившись со всеми доказательствами. По всем своим убеждениям, конечно, он должен был бы быть настроен против Говарда, сказал я, хорошо зная, как сыграть на струнах нашей былой дружбы. Однако Яго несравненно более проницателен, чем все остальные. Я готов пойти на риск. Если бы вдруг случилось все — же, что он склонился бы на сторону Говарда, это повлияло бы на настроение остальных куда больше, чем любые мои речи.

— Я не вижу, что вы от меня хотите, — сказал Яго, — если бы я раньше знал что-нибудь об этом человеке, тогда другое дело.

— Неужели вы не чувствуете никакой ответственности?

— Но почему бы я мог чувствовать ответственность за человека, которого не знаю, и за колледж, в руководстве которым уже семнадцать лет не принимаю никакого участия?

— Потому, что вы отзывчивее других.

— Когда-то, возможно, и я думал так, — ответил он спокойно и печально, — но теперь я в этом сомневаюсь.

— Вы любите людей.

— Раньше и я так думал, — ответил Яго все также искренне, — но теперь вижу, что заблуждался.

И добавил, как будто сам только недавно понял это, как будто считал, что мне необходимо разъяснить:

— Живой интерес к людям у меня был всегда. Это правда. Пожалуй, я действительно ближе, чем другие, принимал к сердцу чужие дела. Ну и, конечно, это всегда бывает обоюдно. Иными словами, и люди тепло относились ко мне. Но сейчас, когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что, в сущности, я очень мало кого по-настоящему любил. Я считаю, что если говорить о настоящих чувствах, то людей, к которым я был искренне привязан, можно пересчитать по пальцам одной руки. Я не скучал ни о ком — ни о ком из ныне здравствующих — с самых тех пор, как мы пришли к выводу, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее зря, и решили все оставшееся время посвятить друг другу.

Последние слова его относились скорее к жене. Он как будто хотел польстить ей, сказать какой-то не в меру щедрый комплимент, вроде тех, что он говаривал ей иногда и раньше, стремясь вернуть ей немного уверенности в себе. Мне казалось, что он говорит правду.

— Не замечали ли вы, — он снова повернулся ко мне. Теперь он говорил не так серьезно, но все еще задумчиво, — что именно те, кто проявляют живейший интерес к людям, и становятся в конце концов отшельниками. Не думаю, чтобы они нуждались в ком-то. Я, во всяком случае, не нуждался ни в ком, кроме своей семьи и жены. Мне представляется, что именно отзывчивые люди, вроде меня, устают в конце концов от всех человеческих отношений, кроме самых глубоких. Поэтому на закате жизни единственно кого они по-настоящему хотят видеть — это тех, к кому были привязаны всю жизнь.

Он посмотрел на меня искренним, чуть насмешливым, испытующим взглядом.

— Если вашему подзащитному действительно так невероятно не повезло, я уверен, Люис, что вы сумеете убедить их. Что до меня — и я думаю, что вы понимаете, не так ли? — нужно нечто совсем другое, чтобы сдвинуть меня с места.

Спорить было бесполезно. Я почти сразу же распрощался, поблагодарив Алис Яго за то, что она терпеливо снесла мое присутствие.