Раймон Кено - Последние дни

Он размышлял о самоубийстве, но никогда — слишком долго. Ему удавалось больше не думать об этом, и тогда он вновь обретал уверенность. Две вещи спасали его: чтение (но не учеба) и Париж. Он любил Париж, а точнее, улицы Парижа. Когда, пресытившись монотонностью своей жизни, он решался провести один день, не встречаясь с Бреннюиром и не играя в бильярд, то выписывал зигзаги по городу. Его интересовали изменения в маршрутах автобусов и новые линии; не пренебрегал он и убогими трамваями, а к метро у него была, можно сказать, живая привязанность. Он любил не город, а его топографию. Он знал только скелет, а не плоть. Тем не менее, сумерки казались ему волнующим временем, когда пронзительно кричат продавцы газет, когда искрящиеся террасы кафе выплывают из тумана, пропитанного механическим ревом, когда солнце, будто огромный красный шар, сдувается позади Триумфальной арки со стороны Сен-Жермен-ан-Лэ.

Он также спасался от отчаяния, когда читал. Например, событием становились для него такие книги, как «Человек, которого звали Четвергом» [68] Роман британского писателя Гилберта Кийта Честертона (1874–1936), написанный в 1908 г. или «Хамелеон». Чтобы обрести равновесие, он прочел Гете, хотя совсем его не любил, а еще, уступая определенной интеллектуальной моде, принялся увлеченно изучать томизм — это он-то, атеист.

Тем временем его бабушка, загнивавшая в дальней комнате, состарилась настолько, что от старости стала агонизировать. Это продлилось два дня, поскольку душа у нее приросла к телу, как говорил Тюкден-старший. Время от времени Винсен заходил посмотреть, что происходит: старуха по-прежнему хрипела, вцепляясь в простыни. Он смотрел на нее несколько минут; потом ему говорили, что стоять здесь нечего; тогда он уходил. В его жизни это мало что меняло. В это время он читал «Общее чувство», произведение одного преподобного отца [69] Скорее всего, имеется в виду книга доминиканского священника, приверженца томизма Режинальда Гарриу-Лагранжа «Общее чувство: философия бытия и догматические формулы», вышедшая в 1922 г. — как раз тогда, когда происходят описываемые события. , и ему было страшно интересно; в бильярде он достиг таких успехов, что в тот день побил Бреннюира. А когда вернулся, все близилось к концу. Наняли милую женщину, внимательно следившую за шагами Смерти и вязавшую шерстяные носки для своего мужа, инспектора газовой службы, у которого мерзли ноги.

Семья уселась за стол.

— Бедная старушка, ничего не осознает, — сказал Тюкден-старший.

Мадам Тюкден вздохнула. Это была всего лишь ее свекровь — но свекровь, которая никогда не делала ей ничего плохого. Без нее и этой квартиры бы не было. Пришлось бы оставить Винсена в Париже одного, и бог знает, что с ним могло бы случиться.

После ужина убрали со стола. Винсен принялся работать, его отец — просматривать газету, а мать — читать роман. Ровно в десять месье Тюкден встал и сказал:

— Пойду посмотрю.

Жена инспектора невозмутимо сказала ему, что это может продлиться еще некоторое время.

Он отправился спать; за ним — его благоверная. Винсен, оставшись один, работал до часа. Потом ему захотелось пить. Он выпил стакан вина. По улице проезжали машины мусорщиков; их был целый десяток; он узнал их мирную вереницу. Подумал, что неплохо пойти посмотреть на происходящее в дальней комнате. Медленно открыл дверь. Жена инспектора газовой службы спала. Бабушка тоже. Она была совсем желтая, и глаза ее оставались открытыми. Она лежала, вцепившись в простыни своими пухлыми и короткими пальчиками с длинными и черными ногтями. Винсен тихонько закрыл дверь и пошел спать, смутно думая: «вот и все», «как просто», «ничего особенного». Он тут же уснул.

На следующий день бабушка лежала опрятная, подбородок был подхвачен лентой. Предстояло заняться формальностями. Винсен сопровождал отца. День был не из веселых, и вечером месье Тюкден чувствовал себя довольно усталым. Перед тем как садиться за стол, он вдруг непонятным образом даже пролил слезу, но жена его пристыдила. В тот вечер Винсен закончил чтение «Общего чувства», произведения одного преподобного отца.

Затем бабушку положили в гроб и похоронили. По гражданскому обряду, ибо семья Тюкдена богопочитанием не увлекалась. У старушки был склеп на кладбище Монпарнас; муж дожидался ее там несколько десятков лет. Все прошло нормально. Появились несколько дальних родственников, потом ушли. Винсен попытался думать о смерти.