Чарльз Сноу - Поиски

Таким путем я буду выхаживать своих Константинов; если мне хоть немножко повезет, я найду двух-трех таких людей раньше, чем наша наука так устареет, что они будут не нужны. Меня несколько позабавила мысль, что, когда я выращу такого человека со всей тщательностью, на какую я способен, он, вероятнее всего, оставит меня и предпримет собственную большую работу где-нибудь в другом месте. Риск был, это могло случиться, это всегда может случиться, когда один человек находится в зависимости от другого; но, возможно, в конечном счете я выиграю больше, чем проиграю. Ибо, если я не отупею среди рутины будней, я обязательно узнаю кое-что о стремлениях этих молодых людей; я сумею распознать в них веру в науку, честолюбие и потребность в реальных жизненных благах, которые составляют тройственную смесь, направляющую творческую работу каждого человека.

От меня потребуется известная ловкость. Но все это можно сделать. Только придется хорошо поработать.

Вечером накануне последнего заседания комитета, я пошел в кино, чтобы успокоить себя, как делал это довольно часто за последние дни, и, когда я вышел оттуда, сквозь ощущение тревоги пробилась мысль: «Это будет потрясающе, это стоит всей борьбы, потому что в первый раз в жизни я смогу полностью использовать свои способности».

Меня пригласили прийти на первую часть заключительного заседания комитета, чтобы я помог в обсуждении небольшого вопроса, выдвинутого Константином. Предполагалось, что после этого я покину заседание уже в последний раз. Когда я свернул с Пикадилли, я испытывал некоторую нервозность, ту великолепную нервозность, когда знаешь, что вскоре на ее место придет радость; я приду на заседание, посижу, послушаю несколько минут, думалось мне, уйду и за чаем услышу новости.

В тот момент, когда я вошел в комнату заседаний, я понял, что случилось непоправимое. При моем появлении кто-то замолчал на полуслове. Я сказал что-то Десмонду, который стоял ближе всех ко мне. На какое-то мгновение наступила тишина, прежде чем он мне ответил подчеркнуто отрывисто. Под ложечкой у меня засосало. Константин сидел один, бледный и несчастный.

Остин кашлянул.

— Чрезвычайно неудачно получилось, Майлз.

— Боюсь, что я не в курсе… — сказал я.

— Это по поводу вашей последней работы, — Остин был очень расстроен. — Кто-то сказал Притту, что она не выдерживает критики.

Я сердито обернулся к Притту:

— Кто?

Притт сказал:

— Арчер. Я вчера был у него в лаборатории. Он работает над той же проблемой. Он говорит, что ваши результаты не могут быть правильными. — Притт улыбнулся. — Вы, должно быть, забыли что-то элементарное. Во всяком случае, ваши результаты отличаются от его. При одинаковых условиях опыта…

Мысль у меня лихорадочно работала, цепляясь за соломинку надежды, выдумывая оправдания и тут же опровергая их. Я мучительно старался, чтобы не выразить на лице ничего, кроме легкой озабоченности.

— Это очень печально, — сказал я, — если это правда.

— Может это быть правдой? — громко спросил Остин.

— Я не уверен, — сказал я. — Проверю это сегодня же.

Я заметил, как Десмонд переглянулся с Приттом.

— Это не отнимет много времени, — добавил я.

Я остался сидеть, пока обсуждали первый вопрос. Это было одно из самых тяжких испытаний, выпадавших мне в жизни. Константин докладывал тусклым голосом. Я чувствовал, я не мог не чувствовать сомнения, злорадства, сожаления, витавших в воздухе, — я знал, что уже было сказано и что будет сказано, когда я уйду. Больше всего мне хотелось уйти как можно скорее, чтобы или убедиться в худшем, или доказать свою правоту. Через час или два я смогу проверить свои результаты, вернуться сюда и очень спокойно сказать: «Приятель профессора Притта неправ». Но я продолжал сидеть, стараясь сохранить бесстрастный вид, насколько это было возможно, и унять дрожь в руках.

Константин внезапно замолчал. После того как они проголосовали, я попросил разрешения удалиться. В том, как Остин сказал «пожалуйста», не было сочувствия.

Я схватил такси, чтобы скорее доехать до лаборатории, влетел в свою комнату, вытащил все записи результатов, мои заметки, пленки Джеппа. Я начал не с того, схватившись за журналы записей. Мысли у меня путались, разбегались, я не поспевал за своими дрожащими пальцами. Поспешными, неловкими движениями я разложил перед собой снимки. Мне пришлось вытереть лоб, потому что с него падали капли пота и портили снимки. Первое ощущение у меня было, что все в порядке. Тут правильно… следующий этап… слава тебе, господи, все точно сходится. Я знал, что не мог допустить ошибку.