Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

Время перевалило за полночь, а никто и не думал являться. Стараясь отвлечь друзей, Шахмалы забавлял их веселыми рассказами, шутил, острил. Наконец и его веселость иссякла. Он поднялся и сказал негромко:

— Знать бы, что родители ребенка не явятся, забрали бы мы малютку с собой. Ниса его накормит, уложит. А то ведь он вам всю ночь спать не даст.

Ширинбаджи растерянно молчала. Агариза недоуменно пожал плечами. Шахмалы, видя, что игра, затеянная им, удалась, заговорил увереннее:

— Честно скажу — вот чего я боюсь! Только мы уйдем, явится мать и потребует малыша. А мы, сами знаете, живем на другом конце города. Ночью до нас только пешком можно добраться.

— Что делать, пусть у нас останется, одну ночь как-нибудь перемучаемся, аллах с ним! — нехотя проговорила Ширинбаджи.

Шахмалы торжествовал. Он громко сказал жене:

— В таком случае, Ниса, покорми еще раз ребенка! Будет сыт, заснет и не станет тревожить наших друзей.

Ниса разбудила девочку, вместе с Ширинбаджи перепеленала ее, покормила. Ребенок мирно уснул. Ниса сцедила молоко в фарфоровую чашку.

— Покормишь с ложечки, а если мать не явится, завтра купишь в аптеке соску… Я с утра зайду…

Всю ночь не спала Ниса, вскакивала с постели, то и дело казалось ей, что маленькая плачет. Не в диковинку были ей бессонные ночи — уже трех вырастила она. А на каждого ребенка три года бессонных ночей — то перепеленать надо, то покормить. Молоко прибывало, и она с тоской и горечью думала о малютке, сердилась на мужа за его выдумку. Ее лихорадило, и порой казалось, что все это лишь дурной сон, что стоит только заставить себя проснуться — и она услышит теплое родное сопение.

Шахмалы тоже не спал. Лежа на соседней кровати, он слышал, как мается жена, как, укрывшись с головой, она тихонько, чтоб муж не заметил, всхлипывает. И он лежал неподвижно и безмолвно, — узнай Ниса, что муж не спит, начнет плакать, упрекать. А Шахмалы по опыту знал, что бывают случаи, когда утешения и уговоры — соль на раны.

Утром они поднялись раньше обычного. Молчали, словно поссорились, избегали встречаться взглядами. Еще не рассеялся утренний сумрак, как они оба вышли на улицу и не сговариваясь направились к дому Агаризы.

Агариза встретил их в воротах. Вид у него был жалкий, растерянный. Он стоял сгорбившись, втянув голову в плечи, и казалось, что за ночь стал ниже ростом. Шахмалы оглядел его бледное, осунувшееся лицо, покрасневшие от бессонницы глаза и, не поздоровавшись, спросил:

— Как дела? Малыш не замучил вас?

Агариза в ответ лишь глубоко вздохнул.

— Родители не появлялись? — продолжал Шахмалы.

Агариза отрицательно покачал головой.

— Положение не из лучших, — досадливо сказал он. — Ширинбаджи всю ночь не сомкнула глаз, плакала. Нечестивец, подбросивший ребенка, только усугубил наше горе.

Агариза печально уставился в землю, потом поднял усталую голову и просительно посмотрел на Шахмалы.

— Только светать стало, я вышел из дома и вот, видишь, жду тебя. Посоветуй, как быть? Что делать с ребенком? Дольше оставлять его у нас нельзя. Я еще ночью хотел отнести девочку в детдом, но Ширинбаджи не позволила: «Жалко, говорит, малыша, что же его с рук на руки перебрасывать…» Шахмалы немного успокоился.

— Ширинбаджи права, — сказал он. — Я и сам думал, вдруг ребенок попадет к людям, которые и смотреть-то за детьми не умеют, заболеет, а то и, не дай аллах, умрет. А потом родители отыщутся, станут нас проклинать, призывать бедствия на наши головы.

Агариза недоуменно пожал плечами и снова погрузился в раздумья. Шахмалы обнял его за плечи и повел в дом.

— Я могу хоть сейчас отнести ребенка в приют, — говорил Шахмалы, входя в комнату. — Там малыши живут в прекрасных условиях. Но тут есть одна закавыка: приняли ребенка, зарегистрировали — и конец! Обратно не получишь! Даже если родители найдутся. Сразу расспросы начнутся: «Кто вы? Работаете ли? Где живете? Как получилось, что ребенок оказался у чужих людей?» Тут уж внимания следственных органов не миновать…

— А нам-то какое дело? — вскипел Агариза. — Пусть отвечают за свои поступки!

Шахмалы на мгновенье задумался и вдруг вдохновенно заговорил:

— Эх, Агариза! Зачем судить о том, что нам неизвестно. Вот сейчас, когда мы шли к вам, один старик рассказал, что вчера на углу нашей улицы трамвай раздавил женщину. Может, это ее ребенок? — Шахмалы повернулся к Нисе, ожидая, что она подтвердит его выдумку: — Не так ли, Ниса?

Ниса уже прижала к груди дочку, с наслаждением ощущая, как девочка жадно опустошает грудь. Она трогала губами теплую, покрытую пушком головку, и сердце ее разрывалось от отчаяния и боли. Она удивлялась, как может ее муж быть таким спокойным да еще сочинять небылицы. Однако не желая ставить его в глупое положение, еле слышно выдавила из себя: