Александр Дым - Записки на краях шарфа

Питер ничем особым не отметился, зато отметился Череповец. Мы поехали в него из культурной столицы. Естественно, на собаках. От Питера до Череповца расстояние — три псины. На первой псине мы промчали «на ура» и доехали до какой-то совершенно адской перди. Вся вода в той местности воняла сероводородом, то есть любой ручей, колодец — вонища шла от них просто неописуемая…

Что делать? Деньги кончились, остались копейки… В лучшем случае по двадцать рублей на человека… Пошли, обнесли кафе, в три рожи натырили каких-то кулебяк… Запивали водой, набранной там же в кафе из-под крана в пластиковые бутылки…

Пошли пробивать поезд. Следующая собака завтра. Если уезжать — то только на почтово-багажном, и то мы были не уверены, что почтовый тут остановится. Короче, непонятно, как быть.

Стоим, тусуемся. Приезжает следующая собака, и нарисовывается очередная делегация коней во главе с Чесноком, олдовым авторитетным конём. Нам было только по 16, а Чесноку ого-го, авторитетный ростовский конь — мы очень обрадовались, что он приехал. Помимо Чеснока делегацию составляла в основном карлота. Мы сами уже были авторитетной карлотой — у каждого за плечами было по 10–15 выездов.

Пообщались с ними, думаем — чё, как, как ехать-то? Давайте посмотрим. Приезжает этот почтово-багажный поезд. Весь запечатанный, внутрь хрен где пролезешь. Никак не проникнуть. Не берёт, не везёт.

Ладно, поехали на ж*пе. Едем! На улице минус восемнадцать. Я надел на себя всё, что у меня было. Ехал замотанный по глаза розеткой, в шапке, в капюшоне, зеленый бомбер с воротником — всё по фэн-шую.

Мы ехали втроём на ж*пе почтового вагона. Он как обычный спальный — с резинкой, с подножкой. Сидеть там негде; часа четыре мы стояли на этом долбанном морозе, вцепившись в вагон, замёрзли — писец как, оставляя необъятные просторы Родины по ходу движения…

А типаны ехали на прицепленном сухогрузе — там такая была лесенка на крышу. Их человек шесть эту лесенку облепило, — ну и поехали. Приехали в Череповец, ох, как мы оттуда сползали на землю, когда поезд остановился…

У меня такого больше ни разу в жизни не было… Я шёл на прямых ногах, потому что они у меня реально не гнулись… Заходим в здание вокзала — ощущение, что сейчас окочуримся…

Всех спас Чеснок, авторитетно заявивший:

— Я знаю, что сейчас надо делать!

А что надо делать? Бухать!!! В общем, собираем со всех лавэ. На две нормальных бутылки водки не хватает. Нас восемь щщей, все пьющие. Бутылка и мерзавчик при таком раскладе — ну вообще не фэн-шуй…

Чеснок:

— Я знаю, что нам делать! Берём водяру и «Анапу»! Я знаю!!! Берём «Анапу»!!!

Коллектив был не против. В общем, водку мы запивали «Анапой». Очень специфический коктейль! Что самое удивительное, по итогу никто не заболел, все пришли в себя.

Наутро приехала вся мафия во главе с пьяным Шведом, которого мы потом устали искать по городу. Оказалось, он спал в подтрибунном помещении в ледовом дворце. Он прошёл туда с командой, к ним на тренировку, лёг и отрубился! Мы его там и обнаружили, к нашему великому удивлению.

Потом рубились в хоккей нашими коваными нацистскими лаптями, шеллисами и мартинсами. Огромную аутентичную шайбу, правда без автографов, нам подарили наши игроки. Мы пошли и порубились между собой в коробке за ледовым дворцом. Ещё между делом успели подраться с гопниками.

На матче было тоже очень весело. Гопари кинули в нас мороженым, а мы его съели. Местные аху*ли! Кто-то обиделся бы, а мы просто его сожрали! Ели интеллигентно, с нами был Турбо с его магическим посохом питания — огромной ложкой, с которой он гонял навсе-все выезды…

На обратном пути было тоже кино. Много народа, денег нет, как-то надо ехать. Какой-то проходящий поезд. В итоге: куплено 33 билета. Едут все, кто был на шайбе. Человек 60, наверное. И идёт отписка на каждой станции. Проводница чуть с ума не сошла, пересчитывая нас. Считала, наверное, раз стопицот. Её реально начало клинить: в один конец идёт — в вагоне 38 человек, назад идёт — всего 30. На каждой станции она проходила в один конец вагона, потом в другой — каждый раз количество человек в вагоне не совпадало.

Потом уже начали угорать — начали ныкаться и те, кто ехал с билетами. В итоге мы со Шведом обгасились, спёрли у проводницы ведро угля, пытались его кому-то продать, потом выкинули.

Затем отломали от окон пластиковые палки, на которые вешаются занавески в поездах; разжились по одной и устроили адовую сечу — поединок на шпагах в стиле «трёх мушкетеров». Вагона три, наверное, с ним прорубились сначала в одну сторону, потом в другую, как настоящие гусары, только стук вагонов по рельсам, залихватские вопли да зловещий звук воздуха, вспарываемого пластиковыми палками.