Эрик Сигал - История Оливера

— Что-то говорит мне, что тебя это не радует.

Её не радовало. На последнем круге она рассказала мне о своём кулинарном опыте. Он стремился к нулю. Когда-то она собиралась даже пойти на курсы, но Майк не захотел. Впрочем, учиться никогда не поздно. Я почувствовал какую-то гордость. Сам я умел готовить макароны, яичницу и ещё с полдюжины блюд. Что делало меня экспертом, способным ввести её в мир кухни.

По дороге — кстати, пешком попасть ко мне быстрее, чем на машине — мы заглянули в китайский ресторанчик.

Выбор дался мне с огромным трудом.

— Проблемы? — поинтересовалась Марси, наблюдая, как я мучительно изучаю меню.

— Ага. Не могу сосредоточиться.

— Это всего лишь ужин, — сказала Марси. Я так и не смог понять, что она имела в виду.

Я сидел у себя в гостиной, пытался читать воскресный выпуск «Таймс» и сделать вид, что леди у меня в ванной — обычное дело.

— Эй, — сказала она, — эти полотенца... Они немного протухли.

— Да, — сказал я.

— А почище у тебя нет?

— Нет.

Пауза.

— Всё будет нормально, — наконец сказала она.

Ванная была прямо-таки насыщена женственностью. Я собирался сполоснуться очень быстро, но запах духов остановил меня. Или я боялся покинуть бодрящее тепло душа?

О'кэй, я был эмоционален. И раним. Но, странное дело, в этот момент, зная, что снаружи меня дожидается женщина, готовая играть по моим эксцентричным правилам, я не мог сказать, радует меня это, или печалит.

Единственное, в чём я мог быть уверен — что я снова способен чувствовать.

Марси Биннендэйл была на кухоньке и делала вид, что знает, как зажечь плиту.

— Тебе понадобятся спички, Марси, — я закашлялся и быстро открыл окно, — Давай покажу.

— Прости, друг, — сказала она, очень смущённая, — Я потерялась.

Я подогрел ужин, достал пиво и налил апельсинового сока. Марси накрыла на стол (кофейный).

— Откуда у тебя эти ножи и вилки? — спросила она.

— Отсюда, оттуда...

— Вижу. Ни одной одинаковой пары.

— Люблю разнообразие.

(Да. Когда-то у нас был полный набор. Теперь он был надёжно спрятан, как и всё прочее, напоминающее о браке).

Мы уселись на полу и приступили к ужину. Я был настолько свободен, насколько позволяла навалившаяся скованность. Мне казалось, что запущенность и беспорядок квартирки могут напомнить Марси о нормальной человеческой жизни.

— Здесь приятно, — сказала она. И коснулась моей руки, — А музыка у тебя есть?

— Нет, — (Стерео Дженни я тоже отдал).

— Никакой?

— Только радио, оно же и будильник.

— Ничего, если я включу QXR?

Я кивнул и попытался улыбнуться. Она встала. Радио стояло у кровати. На расстоянии перехода в три или четыре шага от места нашей стоянки. Интересно, вернётся она ко мне, или будет ждать там? Заметила ли мою подавленность? Думает, что мой энтузиазм пошёл на спад?

Вдруг зазвонил телефон.

Марси стояла прямо рядом с ним.

— Мне ответить, Оливер?

— Почему бы и нет?

— Это может быть какая-нибудь из твоих подружек, — улыбнулась она.

— Ты мне льстишь. Исключено. Можешь ответить.

Она пожала плечами и взяла трубку.

— Добрый вечер... Да, номер правильный ... Да. Он... Кто я? А какое это имеет значение?

Кто там ко всем чертям смеет допрашивать моих гостей? Я встал и решительно сгрёб трубку.

— Да? Кто это?

Трубка помолчала, потом разродилась скрипучим:

— Поздравляю!

— Ох... Фил.

— Да, слава богу, — рёк святой Кавиллери.

— Как ты, Фил? — спросил я невинным голосом.

Мой вопрос он просто проигнорировал:

— Она красива?

— Кто, Фил? — холодно переспросил я.

— Она, крошка, с которой я говорил.

— А, просто горничная.

— В десять вечера? Давай, придумай что-нибудь получше.

— Я хотел сказать, моя секретарша. Помнишь Аниту? Ту, с длинными волосами? Я хотел передать ей пару документов по делу попечительского совета.

— Не дури ближнего своего. Если это — Анита, то я кардинал Крэнстонский.

— Фил, я занят.

— Разумеется, я вижу. И умолкаю. Но не говори мне, что больше не писал писем.

Филипп вообще был не из тех, кто объясняется шепотом, а тут он отвечал так громогласно, что передача шла на всю квартиру. Марси веселилась.

— Эй, — поинтересовался я таким беззаботным голосом, что сам впечатлился, — Когда мы могли бы встретиться?

— На свадьбе, — ответил Фил.

— Чего-о?

— Она как, высокая или низкая? Худая или полная? Светлая или тёмная?

— Пышка.

— Ага! — Фил хищно вцепился в мою несчастную шуточку, — Ты признал, что она — это она. Теперь: она любит тебя?