Яшар Кемаль - Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки

Бабушка отстранила голову Хасана, испытующе заглянула ему в глаза. Лицо внука покрылось мертвенной бледностью. Старуха возликовала: видать, самое больное место задела. Сыновья ревнуют матерей даже к родным отцам.

— Ты, мальчик, и не пытайся выследить мать. Эта хитрюга все равно тебя проведет. Да-а. Коли женщина захочет мужчину, то, пусть муж хоть за завязку шальвар держит, все равно изловчится и ублажит себя, да так, что муж и ухом не поведет. Пустое это дело — пытаться выследить распутницу. Ты лучше людей поспрашивай. Вся деревня видела, как она водит к себе мужчин.

Бабушка говорила и говорила, убеждала, уговаривала. Хасан с трудом держался на ногах, когда выходил из бабкиного дома. Все нутро оцепенело от безысходной тоски. Ноги сами принесли его на деревенскую площадь. Встречные останавливались, вступали с ним в беседу.

Несколько месяцев кряду сельчане судачили все об одном и том же — о распутстве Эсме. До ушей Хасана доносились обрывки их фраз. Теперь обсуждали тело Эсме — руки, ноги, лицо, брови, глаза. Расписывали красоту ее нагого тела. Хасана сводили с ума подобные разговоры, но он почему-то продолжал вслушиваться. Да-да, он не мог больше существовать без этих разговоров. Какие таинственные нити связывали всех обитателей деревни со старой бабкой? Почему вскользь оброненное ею слово тотчас подхватывалось людьми и, тысячекратно усиленное, передавалось из уст в уста? Бабка незримо правила всей деревней, и Хасаном — тоже. Мать должна умереть. Мать должна…

— Трудное это дело, брат, ох, какое трудное!

— Уж коли Хасан даже на распутство матери глаза закроет, видать, не кровь у него в жилах течет…

— Будь у него кровь в жилах, он уж давно бы поквитался с убийцей отца, пусть это хоть трижды его мать…

— Нет у него в жилах крови, вся усохла…

— Мужчины приходят к ним в дом, снимают одежды с матери и занимаются непотребством, а Хасан смотрит на все это, да еще и наслаждается.

— Да-да, пялит свои глаза бесстыжие.

— Однажды мать вдруг усовестилась и говорит мальчишке: уходи, не смотри на мой грех. А Хасан как заревет: не гони, я хо-чу-у-у все видеть…

— Смотрит, глаз не сводит…

— Нравится смотреть, что мужчины делают с его матерью…

— Как-то раз он пригрозил Эсме, что убьет ее…

— За что?..

— Как за что? «Не смей, — говорит, — спать с мужчиной без меня! Не вздумай наслаждаться тайком».

— А она что в ответ?

— Что она может ответить, бедненькая. «Вдовая я, — отвечает. — Мне тяжело без мужчин. Стыдно, конечно, когда сын наблюдает за матерью, но ничего не поделаешь. Не могу я без этого дела жить, а муж убит…»

— Так прямо и сказала?..

— А что тут особенного? Не может баба без мужиков.

— Она вроде арабской кобылицы в пору случек…

— Такая за одну ночь пропустит мужчин всей деревни…

— Да еще причитает: неужто, братья мусульмане, больше нет мужчин в округе? Мне бы хоть парочку.

— Ну что может поделать Хасан? Ребенок ведь еще…

— Чтоб ему околеть!

— Дозволить мужчинам спать с матерью — что же это такое делается…

— Таращится на ее голое тело…

— Ненормальный их род, право слово, ненормальный…

— Бедный Хасан…

— Маленький он еще, ничего не смыслит. Как может ребенок знать, что мать его блудит?..

— Бедняжка подсматривал за ней…

— День не спускал с нее глаз, другой…

— Хорошо же он, видать, надзирал за ней…

— Конечно, хорошо. А что вы думаете, разве такой парень, как Хасан, смирится с тем, что мать — гулящая?..

— Человек с чем хочешь может смириться, только не с беспутством матери…

— Хасан уже настоящий мужчина. Если бы он застукал мать…

— В объятиях другого…

— Хасан — отменный стрелок. Он всадил бы пулю в лоб и матери, и тому, кто с ней…

— Ха-ха-ха! Люди добрые, тухлятину сколько ни соли, она все пахнет. Эсме не дура. Она ни за что не станет беспутничать на глазах у сына. Тишком она, тишком…

— Эх, не посмеет мальчишка причинить зла матери. Одна она у него, и он у нее один. Вот и допускает, чтоб она делала что на ум взбредет. Не пропадать же такой красотке почем зря…

— Три дня следил сын за ней…

— Неужто она не догадывалась, что он не спит?

— Двое суток не спал, а когда на третью ночь сон сморил его, она приняла мужчину, и они до рассвета…

— Двое суток не спал? Бедняжечка! Это ж надо…

— Халиль в змею превратился. В красную, насквозь прозрачную, длинную-предлинную…

— Что ни ночь он приползает к ее порогу и, свернувшись клубком, лежит. Видит, как жена ласкает мужчин. Он и сам бы не прочь с ней потешиться, но призраки ни на что не способны. Красная змея, пунцовая, совсем как солнечный закат…