Яшар Кемаль - Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки

Чрезвычайно мрачен колорит и одной из последних повестей Яшара Кемаля — «Если убить змею» (1976). Герой этой повести — юный Хасан — совершает, может быть, ужаснейшее изо всех преступлений: убийство матери. Его мать не виновата в том, что человек, которого она любит, убивает не любимого ею мужа, отца Хасана, не виновата ни по каким законам, кроме беспощадных, не знающих никакого снисхождения законов, именуемых родовыми обычаями. Именно они, эти обычаи, а не мальчишеская рука Хасана, всячески сопротивляющегося неизбежности, в конце концов поражают его мать. Думается, было бы слишком прямолинейно сводить содержание повести к протесту против власти жестоких традиций, живых и по сей день. Нет, вся она — страстный призыв к человечности, состраданию, взаимопониманию. И нарочито приземленная концовка — Хасан выходит из тюрьмы, богатеет, он строго осуждает теперешние чукуровские нравы: люди готовы за пять курушей убить родного отца — еще контрастнее подчеркивает трагедийность этой написанной на одном дыхании повести.

При свойственной Яшару Кемалю тяге к широкомасштабности, неудивительно, что он написал не так уж много рассказов — всего на одну книгу, изданную в 1967 году. Неудивительно и то, что эти рассказы как бы сплавляются в одно целое, образуя нечто вроде повести с разными (а иногда и со сквозными) героями. Конечно, отсюда неправильно было бы сделать вывод, будто рассказы Яшара Кемаля — нечто второстепенное, небольшой бугорок, холмик среди величественных романических гор. Нет, эти рассказы, написанные — без всяких скидок — сильно и ярко, имеют все права на самостоятельное существование. Столь любимая писателем деревенская Турция предстает здесь во всем своем многообразии, такой, как запомнилась ему с детства. Турецкая деревня, нарисованная им, отнюдь не райский уголок. Жизнь в ней полна испытаний и трудна. И все же нет повода терять надежду, впадать в отчаяние. До высокого символа вырастает рассказ «Шахан Ахмед». Ценой поистине нечеловеческих усилий крестьянин вырубает себе поле в лесу. Но едва он начинает пожинать плоды своего труда, как на его достояние накладывает лапу деревенский мироед. Многие годы пропали зря. Какой же силой воли, каким неизбывным оптимизмом, свойственным, может быть, лишь народу в целом, надо обладать, чтобы снова вооружиться топором и подступиться к необхватным стволам! А ведь срубить их гораздо легче, чем выкорчевать пни. Выраженная здесь глубокая вера в лучшее будущее как бы смягчает ту едкую горечь, которой полон сильный, переведенный на многие языки рассказ «Дитя», где изображается недавно овдовевший крестьянин, который не может спасти своего умирающего от голода малыша. Казалось бы, неподдельно весел и остроумен рассказ «Настоящие саркисовские» (имеется в виду марка часов), но и тут под ярко зеленеющим пластом — мрачные глубины. По-чеховски живы и непосредственны такие зарисовки, как «В пути» или «Кинжал». Многие рассказы посвящены детям («Белые брюки», «Карандаши», «Зеленая ящерка»). Дети — это надежда и будущее, и вполне понятно, что Яшар Кемаль, на личном опыте знающий, что такое тяжелое детство, очень обеспокоен их судьбой. Та же обеспокоенность проявилась и в книге его очерков «Аллаховы воины» (1978), посвященной турецким беспризорникам. Это выступление в защиту детей не прошло незамеченным в Турции. Среди многочисленных написанных Яшаром Кемалем очерков, составивших несколько объемистых книг, особый интерес представляют, пожалуй, очерки о Чукурове, позволяющие судить о том, как фотографические снимки реальности преобразились под пером художника во впечатляющие, поэтически возвышенные картины, объединяющие верность истине с глубоким обобщением.

У нас в стране известны лишь ранние произведения Яшара Кемаля — «Жестянка» и «Тощий Мемед». При всей их значительности они — отражение периода творческого становления. Сборник, предлагаемый вниманию наших читателей, должен впервые показать Яшара Кемаля как зрелого, опытного мастера турецкой литературы.

Один из самых любимых образов Яшара Кемаля — образ орла, распластавшего крылья высоко в небе над равниной или горами. С зоркостью, которую недаром называют орлиной, видит он с этой высоты и травы, и кусты, и мелких животных и в то же время объемлет всю равнину и горы. Таков и художнический взгляд Яшара Кемаля, внимательно наблюдающего за «течением потока жизни».

А. Ибрагимов