Яшар Кемаль - Если убить змею

— Все равно ей конец, даже если схоронится в кованом сундуке.

Эсме тоже знала, что обречена. Объятая страхом, она до рассвета сидела на кровати и все чесала и чесала волосы, не решаясь склонить голову на подушку.

Мустафа приходил еще несколько раз. Он очень боялся, как бы его не увидели, и прокрадывался тайком, под покровом ночи. Он заклинал Эсме ради всего святого бежать из деревни.

— Не вынуждай нас проливать кровь, сестричка. Здесь и так слишком много лилось крови, а скоро и мы все в ней захлебнемся. Пока твое сердце бьется, мы не вправе считать себя людьми. Ведь на наших глазах, можно сказать, ты руками своего любовника убила нашего брата. Уходи, сестра, уходи.

— Ты знаешь, без сына я не уйду, — с вызовом отвечала Эсме. — Уж лучше убейте меня.

— Никто тебе сына не отдаст. Уходи без него, Эсме.

— Нет.

В одну из таких тревожных ночей Эсме, как всегда, сидела с гребнем в руках на краю постели. Вдруг руки ее замерли, гребень застрял в распущенных волосах. Она в упор посмотрела на Хасана, их взгляды встретились. И тотчас Эсме вскочила с кровати. Ей не пришлось тратить время на одевание, она теперь не раздевалась по ночам. Она направилась к сундуку, решительно подняла крышку. Хасан тоже встал, оделся, взял в руки ружье. Из сундука повеяло ароматом диких яблок. Мать уложила вещи в маленький узелок, и они, рука в руке, вышли из дома.

Шагали всю ночь, к рассвету достигли Бозкуйу. Если б они успели добраться до леса, то были бы спасены. В лесу их не отыскали бы. А местность вокруг Бозкуйу пустынная и голая, беглецы были видны со всех сторон, как на большом блюде.

Позади, все в пыли, показались скачущие всадники. Мать с сыном спрятались в колючих кустах. Но их без труда обнаружили, выволокли из укрытия. Мустафа тоже принимал участие в погоне. Хасана подхватили под мышки и посадили на лошадь к Мустафе. Мальчик молчал.

— Счастливого пути, Эсме, — бросил Мустафа через плечо. — Иди куда хочешь.

Всадники повернули коней. Хасан очень устал, так что по пути домой, сидя на лошади Мустафы, задремал и проснулся уже в деревне. Едва волоча ноги, поднялся в комнату и свалился прямо на пол, подкошенный тяжелым сном. Пришел в себя лишь на рассвете другого дня. Его разбудили бабушкины рыдания. Она опять проклинала невестку, убийцу сына. Хасана удивили слова: «Как только отберем у нее сына…» И тогда он опрометью кинулся к дому, где жил с матерью.

Эсме, увидев сына целым и невредимым, засмеялась, прижала его к себе. Хасан не мог взглянуть ей в лицо. А из бабкиного дома доносился похожий на вой плач.

После этого случая деревенские попритихли. С Эсме никто не заговаривал, даже старались делать вид, будто не замечают ее вовсе: нет, мол, и никогда не было такого человека в их деревне.

Хасану не везло: куда бы он ни пошел, что бы ни делал, в какую бы сторону ни смотрел, везде его взгляд натыкался на бабушку, плачущую, ласковую, причитающую, взывающую к мести. Все жители деревни — и стар и мал — словно сговорились: в его присутствии обсуждали подробности смерти отца, недобрым словом поминали его самого и мать, сокрушались о судьбе старухи, которая тает на глазах от тоски и печали.

Деревня спала. Только петух трижды прокукарекал и словно поперхнулся криком. Какая-то псина подвывала в отдалении. Эсме боялась собачьего воя. Всякий раз, когда его слышала, волосы на голове у нее шевелились от страха и с уст невольно срывались слова молитвы.

Хасан заговорил. В кромешной тьме он не видел матери, не слышал ее дыхания. Если бы уловил хотя бы шорох, не смог бы разжать губ, Хасан знал это наверняка.

— Мы сейчас отправимся в путь. Но пойдем другой дорогой. Если они опять нагонят нас, я спрячусь в кустах, они меня не найдут и вернутся ни с чем. А когда скроются, я догоню тебя. Согласна?

— Согласна, — шепнула мать.

Вещи давно уже были сложены в котомки. Прихватив их с собой, мать с сыном пустились в путь. Едва занялся рассвет, позади раздался топот конских копыт. Пять всадников скакали следом за ними. Хасан бросился в гущу терновых зарослей и ежевичника.

— Иди, не задерживайся! — крикнул он. — Как только они уберутся, я догоню тебя.

Мать продолжала путь. Вскоре всадники нагнали ее.

— Где Хасан? — злобно выкрикнул Мустафа. — Говори, не вынуждай меня применять силу.

— Мальчик остался дома. Когда я уходила, он спал. Я не посмела его разбудить.

— Врешь! Врешь! Люди видели вас обоих! — крикнул Мустафа.

— Нет, он спал.

— Убью тебя, гадина!