Эдуард Семенов - Допельдон, или О чем думает мужчина?

Я отказался тогда дальше разговаривать со Светланой на эту тему. Мне стало обидно. Это было нечестно…

И, пожелав удачи, мы разошлись как в море корабли.

Как развивались события дальше?

Через несколько дней все митинги протеста на территории России сошли на нет.

Во время одного из последних митингов какие-то неизвестные люди в черных костюмах вырвали чучело американского президента из рук демонстрантов. Это было где-то на юге нашей страны. По замыслу демонстрантов его должны был сжечь в конце митинга.

Потом американский снаряд по ошибке врезался в китайское посольство в Белграде. Говорили, что это работа наших спецслужб. Потом в открытый бомболюк американского самолета-невидимки влетела ракета из нашего российского зенитно-российского комплекса, стоящего на вооружении ПВО Сербии. А этому комплексу было уже, между прочим, лет двадцать пять. То есть он был не первой свежести, но, тем не менее, легко расправился с хваленным американским сверхоружием. Потом батальон российских десантников, совершив марш-бросок прямо перед носом американцев, захватил стратегически важный аэродром. Американцы позднее высаживались на этот аэродром под присмотром наших пушек и автоматов.

И в итоге, дело не дошло до большого кровопролития. Американцы не стали дальше наращивать свои силы в этом регионе. И конфликт медленно сошел на нет. На время, конечно, но все же…

И хочется верить, что мой гроб так же, как и то чучело от неизвестных мне ребят, хоть чуть-чуть, но помогли в этом. Хочется верить, что наши идеи были теми взмахами крыльев бабочек, которые все же заставили людей там наверху изменить свои планы.

Хочется верить, хотя, скорее всего, и даже наверняка, это было не так…

Это все было приблизительно в тоже время, что и мои увлечения «боями без правил и судом Божьим»…

Но сейчас меня больше всего интересовали мысли-причины, которые двигали мной в тот момент, когда я встал, поднялся и начал клеить этот самый гробик. Что это был за луч света, который позволил мне увидеть будущее? Мое воспаленное воображение или действительно нечто…

Может быть, этот луч называется допельдон?

Если судить по формальным признакам, то вряд ли. Скорее всего, конечно же, это было мое воспаленное воображение, раздутое до немыслимых размеров телевидением. Ведь ничего такого из того, что привиделось мне во сне, не случилось.

Я не смог сдвинуть с места массы людей, но и войны не произошло. Мои действия в общем глобальном ходе событий были такой мелкой крупицей, мельче пыли, что не будь их, все равно конечный результат не изменился бы. Взмахи крыла бабочки дали такие ничтожные колебания времени и пространства, что даже не стоило их и брать в расчет.

Можно даже сказать, что все мои телодвижения в том случае были похожи на холостой ход в каком-то механизме, где все вращается, перемещается, но вперед не движется, потому что весь механизм не подключен к карданному валу, через который, собственно, и осуществляется движение вперед. Я даже выгоды не смог извлечь из той ситуации. Предлагали ведь заработать денег, но… предложение показалось не достойным моего благородного, блин, взора. Типа, деньги на костях — не мой профиль.

И получалось даже вроде бы так, как будто я зря потратил свою энергию. Хотя почему вроде бы?! Так оно и было. Зря.

Прокрутился как белка в колесе и соскочил…

В то утро, проснувшись и увидев себя со стороны, я отчетливо представил себе свой дальнейший путь рядом с Мариной и рядом с Ольгой. Жизнь рядом с Ольгой представлялась мне вполне понятной до самой смерти. Это была спокойная, тихая, семейная жизнь. Со своими радостями и бедами, с вечной нехваткой денег и вечным недовольством за упущенный шанс.

Но жизнь была ровная, как стол без изгибов и загогулин. И это было бездействие.

То самое умиротворенное бездействие, которое не требовало затрат энергии и допускало философское созерцание за миром.

Где-то в финале, сидя, как мой отец, на пластмассовом стульчике, на краю своих шести соток, я мог бы сказать: «Эх, а ведь когда-то я подавал неплохие надежды! — и тяжело, со значением вздохнув, добавить: — Но не получилось, не у всех же получается!»

После чего втихую выпить из чекушки очередные сто грамм дешевой водки и заснуть, раскачиваясь на ножке стула.

Жизнь рядом с Мариной сулила много неизвестного и нервного. И это было действие. Это был бы шаг практически в никуда. Причем достаточно решительный шаг. И, если раньше решительные шаги меня не пугали, сейчас мне уже не хотелось так рисковать.