Мартин Сутер - Small World

— Да, так оно и есть, — продолжил Конрад, — только бывает и похуже. Стоишь с суповой ложкой в. спальне и не понимаешь, что тебе тут надо. Идешь затем с ней в гостиную, в ванную, в кухню, в столовую и все никак не можешь вспомнить, что ты собирался сделать с этой ложкой.

— И в конце концов засовываешь ее в бельевой шкаф, — закончила рассказ Розмари.

— А-а, так тебе это тоже знакомо?

— Нет, просто я там ее нашла.

Они молча шли дальше. Розмари начала разговор на эту тему полчаса назад. После долгого колебания она придумала сложный обходной маневр, чтобы пощадить его, но сейчас ей все эти ухищрения казались глупыми, и она решила поговорить с ним начистоту.

— Мне в руки попала бумажка, по которой ты находишь нашу квартиру и освежаешь в памяти мое имя.

— Где ты ее нашла? — спросил он.

— В холодильнике.

Он засмеялся. Казалось, лед был растоплен. Он рассказал ей все. Все, о чем сумел вспомнить.

Навстречу им шла пара, разговоры смолкли, поприветствовав их, пара скрылась из виду. Через некоторое время Розмари мягко сказала:

— Это было уже не в первый раз, я находила разные предметы в самых странных местах.

— Например?

— Носки в духовке.

— В духовке? Почему же ты ничего не сказала?

— Я не сочла это важным. Приняла за рассеянность.

— Еще что?

— Да так. пустяки.

— Ты же сказала — предметы! Розмари сжала его локоть.

— Презервативы в морозилке.

— Презервативы? — Конрад смущенно засмеялся.

— С малиновым ароматом. Он остановился.

— Ты уверена?

— Так на них было написано.

— Нет, я имею в виду, ты уверена, что в морозилке?

Голос Конрада звучал несколько раздраженно. Розмари кивнула.

— И почему ты опять ничего не сказала?

— Я не хотела… Ах, я сама не знаю почему.

Они медленно пошли дальше. Конрад расслабился. Вдруг он рассмеялся.

— С малиновым ароматом! Розмари тоже засмеялась.

— Может, тебе надо обратиться к врачу?

— Думаешь, это серьезно?

— Ну, хотя бы для того, чтобы успокоиться.

Сзади них послышался шорох полозьев — сани, запряженные лошадьми. Они сошли с дорожки, пропуская их.

Потом пошли дальше, ощущая в воздухе теплый лошадиный запах. Когда стих звук колокольчиков, Конрад сказал:

— Как это прекрасно, что наконеи-то я смог поговорить об этом с кем-то откровенно. С Розмари я так никогда бы не смог. Розмари остановилась как вкопанная.

— Но я и есть Розмари.

Какую-то долю секунды она подумала, что сейчас он выйдет из себя. Но он только горько усмехнулся:

— Вот я и попался!

Решение сходить к врачу как бы придало Конраду сил. Словно само намерение вплотную заняться своими проблемами стало одновременно и началом освобождения от них. Память больше не подводила его. У Розмари ни разу не возникло ощущения, что он путает ее с кем-то другим.

Они сентиментально и в полной душевной гармонии встретили Рождество с елочкой и бенгальскими огнями и сходили в полночь к мессе. Через неделю они чинно отпраздновали Новый год с обилием осетрины на столе и небольшой бутылочкой шампанского, постояли полчаса у открытого окна и послушали далекий колокольный звон. Полные уверенности в будущем они вступили в новый год.

Наутро в праздник Крещения Конрад Ланг тихо встал в четыре часа утра, выскользнул из спальни, надел на каждую ногу по два носка, а поверх пижамы плащ. На голову он натянул меховую шапку Розмари, открыл тяжелую дверь на улицу, вышел в звездную зимнюю ночь и быстро пошел по главной улице в конец деревни. Там он свернул вбок на тропинку, пересек осторожно железнодорожные рельсы и браво зашагал в сторону Шта-церского леса.

Ночь была холодной, и Конрад порадовался, что обнаружил в карманах своего плаща пару перчаток из свиной кожи. Он надел их, не замедляя темпа. Если он будет так все время идти, то через час дойдет. Было еще рано. Он мог себе даже позволить немного задержаться. Ведь он специально поднялся заблаговременно.

Снег в лесу был глубоким, по обеим сторонам дороги высокие снежные заносы, поглощавшие любой звук, можно было и не надевать домашние шлепанцы, его и так никто бы не услышал.

Время от времени ему попадались освобожденные от снега деревянные скамейки. Возле каждой стояла мусорная корзина, и на каждой красовался черный человечек на желтом фоне, бросающий что-то в нарисованную корзину. Но Конрад не поддался на эту удочку. Он туда ничего не бросил.

Все шло по плану, пока он не дошел до развилки. Там он увидел дорожный указатель с двумя желтыми табличками. На одной было написано: «Гюнтрезина в получасе ходьбы», на другой — «Санкт-Мориц в полутора часах ходьбы». К этому он не был готов.